Венец карьеры пахана
Шрифт:
Никита высказал свои соображения Бармалею. Тот согласился не сразу, поскольку имел не самые хорошие воспоминания о своих встречах с ментами. Потом, подумав, сказал, что на примете у него есть парочка таких милиционеров, которые прежде дежурили в Изумрудном. Потом, расколовшись до самого основания, заметил по-деловому, что в прошлом году воспользовался их любезностью, когда из одной богатой жилы нарыл пару центнеров кварцевых друз. Помощь этих ментов пригодилась и уберегла его от серьезных неприятностей, но на «дуру», пахнущую жженым порохом, все-таки посмотреть пришлось. Ощущение не из
После некоторых колебаний Зиновьев принял решение и спросил:
— И как же ты с ними расплатился?
— Дал по пятьсот баксов, они остались довольны.
— Хорошо. Когда ты сведешь меня с ними?
— Давай сегодня вечером.
— Договорились.
С милиционерами парни встретились в небольшом кафе, где расположились за белыми выносными столиками. Расторопная официантка, увидев подошедших посетителей, мгновенно подскочила к столу, приветливо улыбнувшись, приняла заказ. Уже через пару минут на столе стояли четыре бутылки пива.
Милиционеры были в гражданском. Ни поведением, ни жестами они не отличались от многочисленных посетителей, заглядывающих в кафе. Единственное, что отличало их от прочих, так это глаза. Не то чтобы они были какие-то особенные, просто в них сквозила некая настороженность, словно стражи порядка по-прежнему пребывали на службе.
Внешне милиционеры выглядели абсолютными антиподами. У одного из них, того, что был покрупнее, глаза располагались на значительном расстоянии друг от друга. Подобная вещь очень выгодна для женщин, такое расположение глаз делает их симпатичнее. Но Петру, как он назвал себя, такие глаза придавали какой-то отталкивающий вид. К тому же они были какими-то водянистыми, слегка навыкате. Он напоминал какого-то крупного членистоногого с клешнями, при взгляде на которого непроизвольно берет оторопь. Весь его вид как бы кричал: «Обходите меня стороной, иначе я могу доставить вам неприятности!» Дружить с такими людьми всегда трудно. Кроме крепких клешней, они всегда имеют про запас ядовитое жало и пускают его в действие при малейшей опасности.
Другой был ниже первого почти на полголовы. Он представился Искандером. Заостренные скулы выдавали в нем тюркскую кровь, а глаза были в отличие от Петра, наоборот, — близко посажены к переносице. Взгляд пронзительный, острый, какой может быть только у волка, загнанного облавной охотой в ловушку. Даже улыбка, которая почти постоянно блуждала на его лице, не делала его более привлекательным. Их столик другие посетители кафе старались обходить стороной, как будто бы и впрямь ощущали исходившую от этой пары опасность.
Старшим в этом тандеме был Петро. И даже не потому, что он был старше по званию на одну звезду, а в силу своего характера, который невольно ощущался даже тогда, когда он молчал.
— Значит, вы хотите, чтобы мы охраняли вас во время сделки? — пошевелив бровями, наконец, уточнил Петро.
— Да, — как можно увереннее сказал Никита.
Беседа больше походила на допрос. И Зиновьев уже всерьез стал сомневаться в правильности их выбора. Костя Бармалей тоже
— И что это будет за товар?
— Камни.
Петро удовлетворенно кивнул.
— Где мы будем находиться во время переговоров?
— За соседним столиком, — уверенно ответил Никита. — Но в разговор вмешиваться не нужно. Вы будете в гражданке, но важно, чтобы при вас были ксивы и «стволы».
— Вот оно как! А нельзя ли сказать поточнее, что это будут за камни? «Зелень»? «Шурики»? Раньше я такой предусмотрительности за Бармалеем не замечал.
Никита размышлял. Задан еще один неприятный вопрос, но надо отвечать, ведь рано или поздно они все равно об этом узнают.
— Это будет «мрамор», — попытался как можно безмятежнее ответить Никита.
Можно сказать, что безмятежность изобразить почти получилось. Подвела лишь сухость в горле, отчего последнее слово вышло несколько глуховато. Такое впечатление, что оно усиленно цеплялось за гортань и никак не желало выбираться наружу.
Губы Петра сложились в трубочку. Он понимающе закивал.
— Мрамор, значит.
— Да, мрамор.
На языке хитников «мрамором» называли алмазы. А к таким вещам стоит относиться уважительно.
Неожиданно лицо милиционера скривилось.
— И ты предлагаешь нам впрягаться в эти дела всего лишь за пятьсот баксов?
Возникло впечатление, что они сейчас поднимутся и уйдут. Но прошла минута, а милиционеры терпеливо дожидались ответа.
— Чего вы хотите?
Повернувшись к Бармалею, Петр спросил:
— Константин, ответь мне откровенно, ты доволен нашим сотрудничеством?
Оторвав взгляд от бутылки пива, тот слегка смущенно посмотрел на Петра.
— У меня нет к тебе претензий.
— Вот видишь, — удовлетворенно протянул Петр. — Свою работу я выполнял качественно. Причем за очень маленькие деньги. Но сейчас другое дело. Ведь придется подписываться под «мрамор». А за него кому угодно голову могут прострелить и не посмотрят, что носишь под мышкой ментовскую ксиву и волыну.
— Сколько же ты хочешь? — нейтральным голосом спросил Никита.
Петр задумчиво помолчал.
— Это сложный вопрос. Просто так на него не ответить. Все зависит от стоимости товара.
— Хорошо, каждый из вас получит по три тысячи долларов, — уверенно сказал Никита. — Это очень неплохие деньги, если учитывать, что наш разговор будет продолжаться всего лишь минут пятнадцать. В ходе сделки ваша помощь может и вовсе не понадобиться.
— Послушай, ты упорно не хочешь нас понимать, — хмуро вмешался в разговор Искандер. — Тебе Петро об одном говорит, а ты ему другое толкаешь. Ты же сам сказал, что это «мрамор», это тебе не какие-нибудь «шурики». Здесь совсем другой расклад. Нас интересует, на какую сумму будет торг и сколько в конечном счете будет встреч, чтобы знать за какие деньги нам придется подставлять голову. Если мы не будем знать этого, то и рисковать не станем.
В этот раз они были настроены серьезно.
— Хорошо, — ответил Никита после некоторого раздумья. — Будет две встречи. На одной мы предложим товара на сто тысяч баксов. А на второй «мрамора» будет на миллион.