Венец Логоры
Шрифт:
– Подожди, псинка! – Иван шагнул к будке, протянул уже руку к защёлке, но чья-то мощная лапища дёрнула его за куртку так, что он едва из растоптанных ботинок не вылетел. Прокатившись по двору Иван вскочил, очумело озираясь. На него злобно таращились прозрачно-голубые, странно пустые, глаза одного из бойцов отряда.
– Куда лезешь, придурок?! – злобно прошипел тот. – Сдохнуть торопишься?
– В чём дело? – пробасил появившийся из-за угла Меченый, легонько похлопывая ублюдка широченной ладонью по маслянистому, металлическому боку.
– Да
Меченый вздохнул обречённо.
– Ну, вот и как тебя не связывать? Ты же в нормальном мире и пяти минут не проживёшь!
Он сокрушённо покачал тяжёлой головой.
– Хоть задумался бы – откуда тут собака? Люди здесь не живут давным-давно, а собачка в будке запертая сидит, живая-здоровая! И не дохнет ни в какую, что характерно! Никакие мысли в голову не приходят?
– Ну, мало ли… – пролепетал Иван, сконфуженно подтягивая сползающие штаны – завязка где-то потерялась. После такого рывка, спасибо, что вообще на месте остались.
– Не мало! – сурово осадил его вожак. – В самый раз! На дурака ловушка. Собака воет, дурак открывает, граната взрывается. Одним дураком меньше.
Подошёл к Ивану поближе и сильно, а главное, очень обидно, влепил ладонью по затылку. Получилось звонко и доходчиво.
– Я обеими руками за, но есть одно но! Ты – мой дурак! С которым моё будущее благополучие связано. Поэтому, лучше от меня теперь вообще не отходи. Ещё один такой прокол и я тебе руки сломаю. Обе. В цене ты не упадёшь, зато куда попало совать не станешь. И ходить не помешает!
– Ну, жалко же псину! – покаянно протянул Иван и шмыгнул носом с соответствующей интонацией. – А может, и нет там никакой гранаты? Ну, командир! Давайте выпустим зверюгу, ведь мается же, бедолага.
И умоляюще похлопал пушистыми ресницами. Всегда получалось мило и убедительно, да в этот раз не срослось. Синяк под глазом и разбитые, опухшие губы испортили всё впечатление. Совершенно бандитская рожа получилась. Мило, конечно, однако на любителя.
– Ну, а что, Меченый, – вмешался молчавший до этого боец, габаритами командира слегка даже превосходивший. – Давай откроем! Глянь, пацанёнка жалостью-то как прослабило! Брызжет прямо. Хе-хе-хе! Подлечить надо. Для убедительности, на будущее.
Меченый вздохнул, поглядел в жалобные глаза Ивана, в озорно блестевшие глаза своего бойца и махнул рукой.
– Верёвки из меня вьёте… Ладно, всё равно здесь задерживаться не собирались. За угол только надо спрятаться.
Боец тут же отцепил от пояса длинную, тонкую верёвку, сноровисто привязал к дверце конуры и отбежал за угол, где уже укрылись Меченый с Иваном. Взглядом смешливо плеснул, короткий, белобрысый чубчик грязной ладонью смахнул в сторону.
– Эх, и люблю же я это дело! – воскликнул восторженно, и с силой, резко дёрнул размочаленный конец верёвки.
Грохнуло не то, чтобы сильно, однако, вполне серьёзно. Собачий вой срезало моментально и стихло всё, лишь мелкий песочек шелестел, опадая. Словно дождичек, серо-жёлтый.
– Во-о-от, – поучительно протянул Меченый и ещё раз шлёпнул Ивана по затылку. На этот раз несильно, для порядку только.
– Старших слушать надо, дольше проживёшь.
– Если бы я старших НЕ слушал – дома бы сейчас сидел, а не здесь… подзатыльники получал.
– Ага. Да так бы дураком и остался.
– На Астаре это не смертельно. Но откуда здесь собака, всё-таки, взялась?
– Да увязалась в деревне за каким-нибудь отрядом, дура! – махнул рукой командир. – Ну, они и воспользовались возможностью, закрыли её тут, чтобы весь отряд своим лаем безмозглым не спалила. А на дурака ловушку не поставить – грех великий есть. О генофонде нации заботиться надо! От дураков избавляться.
Вытащил из кармана кусок тонкой проволоки, протянул Ивану.
– На, штаны подвяжи, смотреть на тебя тошно. А собачка красивая была, даром что дура. Лохматенькая, чёрно-белая.
– А это то вы как определили? – изумился Иван.
– Да вон, хвост валяется. Возьмешь на память?
Иван молча помотал головой, стараясь не глядеть в сторону развалин собачьей будки. Отчего-то, даже расстрел остатков отряда Лысого, не так сильно царапнул, как смерть совершенно незнакомой псины.
* * *
После ночёвки, следуя своей странной логике, Меченый, вместо того, чтобы сломать Ивану руки, развязал их совсем. На удивлённый взгляд парня хмыкнул иронично.
– Ты уже сам понял – в одиночку здесь долго не протянешь. Так что, давай-ка ситуацию резко поменяем. Я, отныне, буду не конвоир, а проводник и, за очень хорошую цену, проведу тебя к твоим сородичам. Договорились?
– Ну конечно! – обрадовано взвился Иван, но Меченый тут же усадил его на место лёгким движением руки.
– А вот забываться даже не думай – руки сломаю! А будешь кочевряжиться – так и ноги тоже. Тут недалеко осталось, донесём, если что.
– Вот умеете вы порадовать! – скуксился Иван, но расстроился не особо.
– Не без этого, – согласился Меченый. – Руки-ноги заживут, зато голова уцелеет. Живому-то всяко приятнее.
– Не поспоришь, – пробормотал Иван, хотя поспорить мог бы. Кабы здоровьем не дорожил.
Из-за спины командира возникло пухлое, по детски радостное, лицо вчерашнего весёлого бойца. Весёлым его и зовут, как оказалось.
– Что, Меченый, не будем ноги ломать пока? Это хорошо, парень-то ничего, вроде. Хоть и балбес, конечно. Тебя как звать-то, недоумок?
– Иван.
Весёлый скривил губы, глазами поводил, головой помотал – распробовал.
– Ни о чём не говорит. Вот я – Весёлый, всё понятно. Командир – Меченый…
– Я систему вашу понял, – деликатно перебил его Иван, чтобы долгий рассказ не выслушивать. А Весёлый, по простоте своей, вполне мог пространные объяснения затеять.