Венец на двоих
Шрифт:
— Клянитесь и внимайте! — как-то растерянно повторил канцлер, и эхо трех ударов снова разнеслось над площадью.
Что происходит? На лице Октена Дирайли появилось странное выражение болезненного замешательства. Ильтера выпрямилась в кресле. Она что-то не могла припомнить, как Майрит ей рассказывал, что подданных нужно несколько раз призывать дать клятвы. Канцлер тоже явно не понимал, почему он до сих пор в одиночестве стоит перед высоким постаментом. Коттар Лонк, возглавляющий караул королевских телохранителей, расположившийся напротив Теры, тоже выглядел удивленным, в его глазах металось такое выражение, словно он не мог поверить в происходящее.
Тера обернулась на представителей самых могущественных Домов, почти ожидая не увидеть
Что они делают? На невозмутимом лице Стелла не читалось никаких эмоций, однако поза его говорила о том, что понадобится поистине чудо, чтобы сдвинуть его с места. Тера едва не задохнулась от неожиданного прозрения: Канар не собирается приносить королю клятву! Дорнана, как мальчишку, притащили сюда, на Дворцовую площадь, для публичного унижения! Дескать, пошел против дядьев — ну так посмотри, как мало ты без них значишь! В повисшем над площадью молчании слышалось спокойно — снисходительное превосходство могущественных Домов.
Ильтера бросила отчаянный взгляд на вторую группу придворных, отличавшуюся от первой, как камень от песка. Суровые лица, непробиваемая уверенность в себе, в глазах настороженность — это не столичные жители, пограничники, владельцы наделов, которые нужно защищать, военная элита Эрнодара. Среди них хорошие знакомые Ильтеры, некоторые из них приходили к ней, когда Майрит лежал при смерти, и просили занять трон в отсутствие законного наследника, обещали свою поддержку будущей королеве. Если кто и может наплевать на высоту своего положения, то только они — им попросту безразлично, что происходит при дворе, и после церемонии эти люди разъедутся по своим наделам или войскам. Ну давайте же! Вам все эти затянутые празднества поперек горла, и многие из вас не останутся даже на празднование свадьбы и коронации — так идите к постаменту и произнесите, наконец, эту клятву!
Но на ее мысленный призыв никто не откликнулся. На каменно — спокойных лицах ясно читалось обращенное к королю: ты не наш, и мы тебя не знаем. Понятия не имеем, где и какой славы ты искал, пока мы оберегали границы государства, королем которого тебя только что объявили жрецы, да хранят их Отец — Небо и три его дочери! Что же до королевы — ну, это мы еще посмотрим, кем и чем будет для тебя та, кого мы и без тебя хотели видеть на троне! Ей-то мы бы присягнули без колебаний, можешь не сомневаться!.. Нет, в этой группе тоже никто не желал первым идти клясться человеку на постаменте!
Девушка бросила отчаянный взгляд на мужа, изваянием застывшего на неудобном стуле. Дорнан ан’Койр даже позы не поменял, и казалось, что он может просидеть там вечно. Разумеется, он тоже прекрасно понимает, что происходит. Но что в такой ситуации может сделать даже король? Особенно король! Вскочить и попытаться призвать к чести подданных? Молча сойти с Клятвенного постамента? Приказать гвардейцам взять под стражу глав мятежных Домов, пытающихся его унизить? Все это гарантированно сделало бы его посмешищем и для придворных, и для простолюдинов. Толпа уже начала встревоженно гудеть — эрнодарцы не понимали, почему главы Домов не продолжают церемонию. Небось, они внукам своим будут рассказывать, как видели коронацию, на которой никто не присягнул новому государю! Даже порка у позорного столба лучше этого хладнокровного и спланированного унижения! И как после всего этого Дорнан будет править Эрнодаром?.. Положение казалось практически безвыходным.
Ильтера вдруг ощутила, как в груди у нее поднимается волна негодования. Ах так? Ну ладно, вы все сами напросились! Отцу — Небу и богиням — лунам должно быть прекрасно известно: леди придворный маг никогда не желала ни этого брака, ни королевской тиары, украсившей ее волосы, но она не позволит так издеваться над своим мужем и наследником воспитавшего ее человека! Куда запропастился этот Дигс, когда он ей так нужен?! Словно в ответ на этот отчаянный мысленный призыв сержант с окаменевшим лицом выскользнул откуда-то из толпы и, стараясь двигаться как можно незаметней, быстрым шагом подошел к креслу королевы.
— Прошу прощения, ваше величество, я… — шепотом начал он, вытягиваясь где-то у нее за спиной.
— Сержант, дай свой меч! — решительно прервала его извинения Ильтера.
— Меч? — Дигс удивленно сморгнул.
— Твое оружие, сержант! — холодно процедила королева. — Оно висит в ножнах у тебя на боку! Дай его мне! Быстро!
Сталь мягко прошелестела по кожаным ножнам, и Мортон Дигс, перехватив за лезвие, протянул Ильтере рукоятью вперед стандартный полуторный меч, состоявший на вооружении королевской гвардии уже почти столетие. Принимая оружие, королева с удовольствием отметила, что педантичный сержант следит за ним отменно: в отполированной стали она могла бы полюбоваться собственным отражением. С таким мечом не стыдно и принести королю клятву верности! Рукоять скользнула в ладонь привычно, словно только и ожидала этого момента. Меч был тяжеловат для нее, но, в конце концов, королева не собиралась им сражаться.
— Спасибо, — поблагодарила Ильтера, поднимаясь с кресла.
Их небольшой обмен репликами и оружием до сих пор остался без внимания, но, стоило ей подняться, сотни и тысячи взглядов обратились в сторону королевы. Ильтера Морн — нет, теперь уже ан’Койр! — выпрямилась и повернулась к Клятвенному постаменту. Четыре шага до центра, отмеченного посторонившимся и все еще растерянным Октеном Дирайли. Теперь вперед по ступеням! В одной руке — гвардейский меч, другой, наплевав на благопристойность и приличия, слегка подобрать подол мешающего платья, а то не хватало еще споткнуться и растянуться у подножия постамента для довершения картины! Ступеней всего десять, но торопиться нельзя — на площади должны видеть каждый шаг того, кто приносит клятву королю. За спиной — молчание, тяжелое и какое-то… оторопелое, как будто все, кто там стоит, не могут поверить в происходящее. Лестница казалась бесконечно высокой, а ветер чем выше, тем с большей силой набрасывался на незащищенные плечи и спину. Эх, надо было снять тиару, прежде чем подниматься, но теперь уже поздно — пусть остается, где есть, не возвращаться же! Ну, вот, наконец, и последняя ступенька. Вздохнув, Ильтера опустилась на одно колено, прижав подол платья, и, придерживая ладонью эфес, протянула меч рукоятью вперед по направлению к своему мужу и государю.
— Что ты делаешь? — Дорнан произнес это одними побелевшими губами и казался удивленным не меньше тех, кто остался внизу.
— Приношу клятву, — Ильтера с трудом сдержалась, чтобы не поежиться под очередным порывом ветра. — Извини, что задержалась: свой меч я оставила дома, вот и пришлось лишить оружия сержанта Дигса.
— Ты моя жена, — в его лице ни кровинки, а в глазах такая безграничная усталость, что девушка ощутила острый укол сочувствия. — Ты уже дала мне клятву сегодня.
— Как жена — да, — согласилась Тера. — Но я, между прочим, еще и придворный маг, по крайней мере, до тех пор, пока ты не назначил нового. И имею право принести королю клятву верности. А принимать ее или нет — твое дело.