Венец на двоих
Шрифт:
— А ты настырная, малышка! — в глубине переулка, куда не доставал свет ни единой из трех лун, от стены отделилась темная фигура. — Все-таки явилась сюда снова! И смелая к тому же — пришла одна, без охраны. Ничуть не изменилась за десять лет!
Повернувшись с нарочитой неторопливостью, Ильтера порадовалась, что не подпрыгнула на месте от неожиданности и не выставила щит, пытаясь защититься. Направлявшийся к ней мужчина, прежде чем шагнуть ближе, укутался иллюзией — вместо его лица в темноте замерцала серебристая маска, а фигура словно расплылась, сливаясь с ночью. Чародейка вскинула голову. Она никогда не слышала голоса таинственного покровителя, но не сомневалась, что враг не стал бы тратить время на разговоры, чтобы дать ей возможность
— Ты Эчиелле, — в ее тоне не было вопроса, но собеседник слегка склонил голову, признавая ее правоту. — И ты ждал меня.
— Или тебя, или пару полков гвардейцев, — с легкомысленным смешком проговорил мужчина. — Они, думаю, пришли бы сюда, если бы вы решили, что я пытался убить… твоего мужа.
— Спасибо, что спас ему жизнь, — Ильтера немного расслабилась, однако внутреннее напряжение еще ее не отпустило. — Мне вообще за многое стоит поблагодарить тебя.
— Сейчас не лучшее время и место, — заметил Эчиелле. — Вот встретимся как-нибудь при свете дня, я буду без маски — тогда с радостью приму все предназначенные мне благодарности. А сейчас ночь близится к концу и, полагаю, тебе нужно возвращаться во дворец, а мне — к моим темным делишкам… — ей показалось, что он снова усмехнулся. — Чего ты хочешь от изгнанника, малышка?
Странно, что ей и в голову не пришло возражать против этого «звания», хотя обычно Ильтера позволяла себя так называть только старым боевым товарищам, с которыми бок о бок прошла не одну военную кампанию. Впрочем, так, пожалуй, можно назвать и Эчиелле — а за его помощь чародейка готова была позволить называть себя, как угодно.
— Мне нужна помощь в городе, — произнесла Тера. — Я больше не могу доверять… своим людям. И я… мне не позволят рисковать собой так, как я делаю это сейчас.
— Очень разумно со стороны твоего мужа, — заметил Эчиелле. — Надеюсь, он не слишком ударился — я постарался смягчить его падение, как мог, но мне нужно было ввести в заблуждение… своего оппонента. Увидев, что его величество лежит без движения, противник решил не сражаться со мной дольше и поберечь свои «пламенные» аргументы для более подходящего момента. И не стоит благодарности, я всего лишь выполнял свой долг. Подобная настойчивость в попытках убить короля не может не возмутить любого преданного эрнодарца!
— Благодаря твоему вмешательству его гордость пострадала, пожалуй, больше, нежели голова, — признала Ильтера. — Но ты не ответил на мое предложение.
Эчиелле несколько секунд молчал, и чародейка вдруг поняла, что он не очень-то хочет работать на короля и королеву. Недаром, когда он говорил о «преданных» подданных короны, в его голосе явно слышалась насмешка.
— Я помогу тебе, чем смогу, — наконец, произнес Эчиелле. — Но ты должна знать, что я не просто так ношу эту маску. В этом городе общаться со мной… очень опасно.
— Только не для королевы Эрнодара, — Тера снова вскинула голову. — Если тебе нужно покровительство…
— И больше всего — для королевы! — отрезал ее собеседник, не дослушав щедрое предложение. — Запомни: ни один человек не должен знать о том, что мы связаны! Ни один! Если ты согласна на это условие, то встретишь меня здесь в следующее тройное полнолуние. Если нет… ты, возможно, когда-нибудь еще и увидишь меня, но лишь тогда, когда я сам сочту это необходимым.
Он говорил, что по — прежнему будет покровительствовать ей и защищать ее — в этом у Ильтеры не осталось никаких сомнений. Но сейчас обещания казалось мало. Ей нужно было защитить и своего мужа, вокруг которого все туже сплеталась магическая паутина. Дорнан ан’Койр пытался одновременно вести бой с дюжиной пауков и при этом не позволить жене подвергнуть себя опасности! Она должна что-то сделать, чтобы ниша с его именем в королевской усыпальнице пустовала еще как можно дольше! Тера решительно шагнула вперед.
— Я согласна на любые условия, Эчиелле, — твердо проговорила она.
— Тогда сначала дай мне слово, что больше никогда не сунешься сюда без охраны! — вот теперь тон мужчины казался удивительно строгим. — Только в полнолуние, когда все три сестры — богини будут присматривать за тобой, ты придешь сюда в одиночестве — я сам провожу тебя по улицам Эрнодара… как сделал и сегодня!
— Хорошо, я дам такое обещание, если… — но чародейке снова не позволили договорить.
— Клянись памятью своего убитого отца, Ильтера Морн, — мягко, но настойчиво прошептал ее собеседник, не дослушав возражений, — или, если это лучше удержит тебя, клянись памятью Майрита ан’Койра, ставшего тебе вторым отцом — единственным, которого ты знала. А лучше — памятью их обоих!
Тера сердито впилась глазами в мерцающую серебристую маску. В душе ее кипел гнев, нервы почти физически ощутимо скручивались в тугие узлы. Кто ты такой, Эчиелле, чтобы заставлять меня клясться памятью человека, предавшего своего короля? Попустительством кого из богов ты присвоил себе право поставить его на одну доску с Майритом, который спас жизнь дочери своего врага? По какому праву ты напомнил королеве о том, что она — Морн, наследница того самого мага, именем которого в Эрнодаре до сих пор пугают детей? Мужчина напротив нее молчал, не шевелясь, казалось, даже не дыша. Если бы он не был нужен чародейке, она бы ударила его приготовленными чарами, сорвала маску и волоком притащила во дворец, чтобы обвинить в государственной измене!
— Клянусь, — неужели это ее голос звучит так глухо и хрипло?.. — Клянусь памятью их обоих!
Отец — Небо и три богини, какая сила заставила ее поддаться и произнести это именно так, как ожидал от нее Эчиелле?! Он, впрочем, кивнул, словно и не думал, что она как-то иначе ответит на его слова. Что ж, если она хочет получить его помощь, кажется, придется играть по его правилам. Пусть забирает свою клятву, делает с ней, что хочет, хоть ест, да чтоб не подавился!
— Еще только одно условие, малышка, — медленно проговорил он. — Ты должна полностью доверять мне и слушаться меня. У меня не всегда может найтись время, чтобы объяснить, что я делаю или зачем тот или иной поступок требуется от тебя. Тебе придется просто послушаться и сделать то, что нужно. Доверяешь ли ты мне настолько, чтобы пойти на это?
— Да, — Ильтера даже сама не ожидала, что скажет это так твердо и спокойно.
Это было правдой. Даже после того, как он больно задел ее, напомнив про Орвина Морна, чародейка доверяла стоящему напротив спокойному мужчине. Иначе, чем Дорнану, которому Тера все же говорила не все. Эчиелле действительно мог бы быть ее старшим товарищем, с которым ее связывало боевое прошлое. Она не колебалась ни секунды.
— Хорошо, — он действительно был доволен. — Тогда я расскажу тебе то, что уже знаю. Пожалуй, так будет даже лучше — одному мне с этим не справиться. Во — первых, ты можешь по — прежнему доверять Маралину Истану. Он не подстраивал вам ловушки. Тот, кто сегодня напал на твоего мужа, выследил вас, потому что ожидал увидеть здесь, но сказал ему об этом не старый лис. Я ждал в переулке, но собирался подать знак лишь тебе, когда заметил, что за вами следят. Если бы Маралин известил ваших врагов заранее, они бы устроили засаду, а не пришли после вас.
— Ты видел, кто это был? — не удержалась Ильтера.
— Терпение, малышка, терпение, — Эчиелле успокаивающе поднял руку. — Я еще не закончил. Ты узнаешь все то, что знаю и я. Времени осталось мало, так что будет лучше, если ты не станешь меня перебивать. Итак, они пришли сюда за вами. Думаю, они предполагали, что ан’Койр приказал гвардейцам в случае малейшей опасности спасать тебя, и рассчитывали, что он останется без магического прикрытия. В этом никакого предательства нет: дворец всегда был похож на большой сарай, где все обо всем знают, как бы тихо ни говорили. Небось, последний поваренок и последний гвардеец могли бы с уверенностью сказать, когда именно Дорнан ан’Койр уедет на улицу Мечников и какие распоряжения он отдал перед этой опасной вылазкой.