Венец на двоих
Шрифт:
— Дорнан, ты хорошо себя чувствуешь? — в глазах королевы мелькнула озабоченность.
— Вполне, — король поудобнее устроился в кресле. — Просто устал немного. Почему-то плохо спал сегодня ночью.
— А — а… — ему показалось, или Тера слегка смутилась?
— В тройное полнолуние я обычно плохо сплю, — на всякий случай добавил Дорнан.
— Если хочешь, я могу добавлять немного сонной травы в отвар, который тебе готовлю, — предложила королева.
— Ни в коем случае! — отрезал ан’Койр. — Тебе ли не знать, что государственные дела могут и ночью поднять с постели! Я не хочу, чтобы в случае
— Как хочешь, — Ильтера слегка зарделась — вероятно, от того, что в хорошо протопленной малой гостиной было душновато.
В дверь постучали, и заглянувшая служанка известила, что в столовой накрыт обед для их величеств. Сопровождая жену к столу, Дорнан гадал, почему она вдруг так явно почувствовала неловкость. Повода к тому не было совершенно никакого, если только… От внезапной догадки он едва не споткнулся на ровном месте. Королеве незачем смущаться, если только она уже не поит мужа снотворной травой!
С той злополучной ночи, когда на них напали на улице Мечников, в их небольшой семье появился обычай, которому король до сих пор радовался. В те дни у него сильно болела голова, и Ильтера каждый вечер заваривала ему травы. Даже когда боль прошла, он продолжал покорно выпивать отвар — жена утверждала, что он не только может избавить от головокружения, но и вообще очень полезен для самочувствия. Это было похоже на правду, а кроме того, забота королевы казалась очень приятной, так что Дорнан и не протестовал, получая вечером в очередной раз кубок с теплой зеленоватой водицей, которая довольно хорошо пахла, да и на вкус не в пример лучше, чем та отрава от простуды, которой новобрачная потчевала его сразу после свадьбы!
Кроме того, если смотреть правде в глаза и не изобретать предлогов для якобы плохого самочувствия, он с тех пор прекрасно высыпался! Точнее — чаще всего отключался сразу после того, как его голова опускалась на подушку! Дорнан почувствовал, как желудок скручивается в тугой комок. Неужели Ильтера каждый вечер его усыпляет? Зачем? Чтобы обезопасить себя от домогательств мужа? Она все еще сомневается в том, что он не способен причинить ей вред? Или ситуация еще хуже, и у его жены появился любовник, к которому она беззастенчиво бегает каждую ночь, пока законный супруг спокойно спит и видит сны? Возможно ли такое?..
— Дорнан ан’Койр! — голос Ильтеры вернул его к реальности, и, судя по ее лицу, она позвала уже не в первый раз. — Да что с тобой сегодня?!
Эта женщина еще имеет наглость спрашивать, что с ним! Дорнан чувствовал себя на грани срыва.
— Обедай без меня, — с трудом выдавил он. — Я немного отдохну… в спальне.
— У меня с вечера осталось немного отвара, — Ильтера положила руку на локоть мужа. — Я могла бы…
— Нет! — отрезал Дорнан. — Мне просто нужно побыть одному.
Он решительным шагом направился прочь, оставив жену в растерянности у входа в столовую. Взгляд Ильтеры обжег ему спину — она явно не понимала, что происходит. Шагающий рядом караул тоже, кажется, был в недоумении от внезапных изменений уже заведенной во дворце традиции. Впрочем, король сейчас не выглядел так, чтобы кому-нибудь захотелось вдруг его остановить. Окажись у него на пути равианское войско, он бы, вероятно, в одиночку справился со всеми его бойцами!
Закрыв за собой дверь спальни, Дорнан на несколько мгновений застыл в нерешительности. То, что пришло ему в голову, было мерзко само по себе, но он должен был знать наверняка. Он стремительно пересек комнату и остановился над сундуком с травами, скромно притулившимся в углу. Дорнан не раз видел, как жена открывает его, но сам ни разу не заглядывал внутрь — ему это просто в голову не приходило. Прислуга тоже старалась не трогать сундук — Ильтера охраняла его, словно ястреб. Только ли из-за того, что, как говорила, боялась подмены трав и еще одной попытки отравления?..
Мгновение поколебавшись, Дорнан откинул крышку сундука. Воздух наполнился знакомой смесью ароматов — сушеные травы, аккуратно разложенные по полотняным сверткам, благоухали так, словно посреди зимы он оказался на летнем лугу. Но внимание короля привлекло совсем другое и почувствовал он себя так, словно окунулся в ледяную воду. Среди маленьких упаковок, на самом верху, как будто Ильтере и в голову не приходило попытаться что-то скрыть, лежал большой сверток, а на нем — толстая веревка с узлами и петлей на одном конце. В бытность свою рыцарем Дорнан сам частенько пользовался подобным приспособлением вместо лестницы. Достаточно укрепить веревку где-нибудь на перилах балкона или в растворе окна — и по ней можно спуститься или подняться почти без риска упасть, если, конечно, обладать нужной сноровкой.
Нечего и сомневаться, что у его жены имелись подходящие навыки! Судя по потрепанности веревки, ею часто пользовались. Дорнан приподнял узлы и извлек из-под них большой сверток. В нем нашлись штаны слишком маленького для мужчины размера, теплая стеганая куртка — в самый раз ходить сейчас по улицам зимнего Эрнодара, — неброского серого цвета длинный прочный плащ, дополнительно служащий для защиты от ветра. Отдельно были упакованы сапожки на низком каблучке, еще слегка влажные, как будто не прошло и суток, как в них ходили… Не сдержавшись, Дорнан сгоряча швырнул один из них в стену.
Отец — Небо и три богини, за что?! Ан’Койру хотелось завыть в голос. Он-то, слепой глупец, на самом деле полагал, что они с Ильтерой постепенно сближаются! А его жена, оказывается, выбирается по ночам из окна на веревке, предварительно напоив мужа какой-то дрянью! Как, должно быть, она веселится в объятиях другого, вспоминая о том, что оставила в супружеской спальне ни о чем не подозревающего короля! Заскрежетав зубами, Дорнан бросил в стену второй сапог. Когда он захлопнул крышку сундука и тяжело об нее оперся, то увидел, что руки у него дрожат от еле сдерживаемой ярости. Еще никогда он не был настолько близок к настоящему срыву!
А как она смотрела на Менесту, застав девицу наедине с Дорнаном! Лицемерка! Предательница! Наверное, и тогда ей было весело, коль скоро она обнаружила, что может заставить мужа чувствовать себя виноватым, в то время как в действительности это ее саму нужно обвинить в измене! Права была Даллара: к этой девице не следует поворачиваться спиной! Подумать только: если бы сегодня он, стараясь оградить ее от волнений, не проявил излишней наблюдательности, одному Отцу — Небу известно, сколько бы еще Ильтера водила его за нос!