Венец на двоих
Шрифт:
Поверхность рабочего стола Дорнана была совершенно чистой и пустой — у него сохранилась рыцарская привычка к порядку, и даже бумаги, казалось, сами собой выстраивались по значимости под строгим взглядом его величества. Ильтера медленно прошлась по кабинету, обошла стол мужа, провела ладонью по резному деревянному узору, украшавшему высокую спинку его кресла. Закрыв глаза, она могла с легкостью представить, как Дорнан ан’Койр сидит, склонившись над какими-то бумагами. Пусть в последнее время он редко оставался здесь, когда жена была в кабинете, пусть все время молчал и выглядел холодно — отстраненным, отгородившись от нее мысленным щитом, она бы дорого заплатила, чтобы сегодня кто-нибудь другой
Почувствовав, как слезы бегут по щекам, Ильтера порадовалась, что гвардейцы капитана Дигса остались в коридоре. Лишь здесь и в спальне она могла сбросить маску и ненадолго стать просто женщиной. Сев в кресло короля, Тера положила руки перед собой и опустила на них голову.
Однажды мужчина из Дома Койр уже невольно бросил ее разбираться с государственными проблемами, запамятовав поинтересоваться, сможет ли она с ними справиться. Правда, тогда Ильтера была всего лишь придворной чародейкой и ожидала прибытия законного наследника престола, чтобы честно передать ему бразды правления и устраниться от королевской власти. Но это не получилось, и собственная честь все же загнала ее на трон, от которого девица Морн всеми силами отбивалась. В комплекте с королевским титулом она получила еще и мужа. Еще одного мужчину Дома Койр, который считает, что она его предала, да и вообще ушел на войну, оставив жену справляться с правлением в одиночку.
Конечно, Дорнана ей обвинить не в чем. Он отправился воевать, а перед этим… почти уличил жену в предательстве, а то и в чем похуже! Ильтера тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Не стоит себя обманывать — даже если бы она рассказала мужу, что встречается с Эчиелле, он бы нипочем не поверил, что их отношения не выходят за рамки необходимо деловых. «Я тайком от тебя сбегаю из дома каждое тройное полнолуние, чтобы увидеться с мужчиной, которого ты не знаешь, да и я, откровенно говоря, не знаю…» — отличное оправдание для неверной супруги! Дорнан, который, как она давно убедилась, даже ее невинные шутки на тему «любовников» воспринимал с трудом, по потолку бы бегал от ярости!
После двух встреч с Эчиелле она уверовала в собственную неуязвимость и стала беспечна. В конце концов, ее ни разу не застали, и даже простенькое заклинание, которое она заранее накладывала на конюшню, заставляло слуг спокойно спать, пока их королева выезжала на ночную прогулку то с Нарной, то с Конном. Да и муж по заведенной традиции покорно выпивал перед сном отвар ройкони, снимающей усталость. В ночь тройного полнолуния Ильтера добавляла туда крошечную щепотку сонной травы, чтобы быть уверенной, что Дорнан не проснется, пока она благополучно не возвратится в супружескую постель.
За полгода, прошедшие со дня их свадьбы, ан’Койр ни разу не проявил интереса к обыску вещей жены, а той ночью Ильтера слегка задержалась и торопилась поскорее нырнуть под одеяло, под которым беспокойно шевелился муж. Поэтому она и не стала долго возиться с припрятыванием одежды поглубже в сундук, а бросила ночное «прогулочное» облачение, как попало. Откуда ей было знать, что именно в тот день королю вздумается полюбоваться ее травами — вроде бы он никогда до этого ими не любопытствовал?! Глупое и нелепое стечение обстоятельств — и в глазах мужа Ильтера молниеносно превратилась из верной союзницы и преданной жены в коварную и лживую изменницу!
У нее, правда, имелся один способ убедить Дорнана ан’Койра в том, что она всегда хранила ему верность… Тот, которому поверил бы даже такой ревнивый упрямец, как ее драгоценный супруг! Но он настолько сурово и непреклонно пресекал любые попытки примирения и объяснений, что Ильтера решила немного подождать, пока гнев короля поутихнет. И вот, пожалуйста, — дождалась! Небось, он, даже уезжая, думал, что дарит супруге большую свободу, и был собой вполне доволен! Как будто это ей нужно! Тера недовольно фыркнула. И почему мужчины вечно считают, что лучше тебя самой знают, что тебе необходимо?! Решают за тебя и еще ждут благодарности! Если бы Дорнан сейчас неожиданно вернулся, она бы нашла для него пару ласковых словечек, от которых бы у него уши в трубочку свернулись!
Но несмотря на все ее усилия грусть так и не сменилась гневом. Ильтера не могла сердиться на Дорнана ан’Койра и, если бы он оказался рядом, скорее кинулась бы к нему в объятия, чем принялась ругаться. Если раньше, до свадьбы и сразу после нее муж вызывал у нее смешанные и непонятные чувства, то сейчас королева уже не имела права больше обманывать себя. И когда она успела влюбиться в Дорнана ан’Койра? Когда он охотно работал на развалинах дворца и еще успел поддразнивать ее? Или когда повыл на приеме у Даллары Игрен, и в мужчине, уже перешагнувшего за порог пятого десятка, она увидела вдруг озорного мальчишку, каким он был до того, как уехал из Эрнодара в Тейллер? Или когда уже после свадьбы принялся опекать ее, решительно пресекая любые возражения, и Ильтера замечала, как он забавно хмурится, ревнуя жену к ее старым друзьям? Она в жизни бы не поверила, что он повинуется исключительно сыновнему долгу…
Да какая теперь разница! Влюбилась — и все! Она ведь и не думала прожить жизнь, так и не встретив ни одного мужчину, с которым ей действительно захочется делить и свои мысли, и супружеское ложе! Только не ожидала, что им окажется Дорнан ан’Койр — принц, которого она боялась долгих двадцать лет, король, которому она готова была служить как жена и чародейка, и муж, с которым ее связала судьба, и Ильтере не хотелось обрывать эту связь. Пусть он злится, пусть считает ее негодяйкой и предательницей, пусть хоть накричит или даже ударит (не ударит, конечно, строжайший рыцарский кодекс никогда не позволит Дорнану поднять руку на женщину: даже если ей вздумается кинуться на него с ножом, он будет только защищаться, но ни в коем случае не нападать!) — только пусть живым вернется с этой войны!
Сердито вытерев дорожки слез со щек, Ильтера мысленно выбранила себя за то, что расклеилась. Жизнь давно научила ее, что во всем нужно видеть в первую очередь хорошее. И то, что Дорнан уехал, тоже можно, наверное, рассмотреть с подобной точки зрения. Во — первых, солдаты, которые увидят своего короля в роли полководца (а Тера не сомневалась, что он проявит себя с самой лучшей стороны), станут более преданными короне. Во — вторых, у нее неожиданно появилось время. Гвардейцы капитана Дигса уж точно не станут обшаривать королевский сундук, и Тера сможет беспрепятственно встречаться с Эчиелле. Она надеялась, что за время отсутствия мужа найдет таинственную чародейку, раз Джесала Бларер уже выполнил часть работы за нее, вычислив предателя в рядах служителей своего Храма. Тогда, по крайней мере, у нее будет чем оправдываться перед Дорнаном за ночные отлучки. И вообще, когда он вернется, Ильтера сделает, наконец, то, что уже давно следовало! Пусть после этого попробует хоть раз устроить сцену ревности — она ему живо наставит синяков и шишек!
Текущих дел накопилось немало, но королева занималась ими машинально, только чтобы чем-то себя занять до вечера. Проплакавшись и сказав себе, что слезами ничего не исправишь, Тера вдруг ощутила азарт, который, бывало, накатывал на нее во время разведывательных операций, когда она участвовала в боевых действиях. За государственными делами и попытками объясниться с мужем она почти утратила желание искать мятежников, замысливших заговор против короля. Но теперь, чтобы не увязнуть в собственной тоске и не закиснуть в моральных терзаниях, Ильтера жаждала деятельности.