Венец на двоих
Шрифт:
В назначенное время в приемном зале появился лишь Канар Стелл. Впервые на памяти Ильтеры на его лице сквозь обычную угрюмость проступало откровенное злорадство. Он с достоинством и спокойствием выслушал просьбу короля о помощи и с явным трудом удержался от ухмылки.
— Значит, теперь, когда прижало, ваше величество изволили вспомнить о тех людях, на которых действительно можно положиться? — ледяным тоном поинтересовался лорд Стелл. — Неужели ее величеству недостаточно щелкнуть пальцами, чтобы армии чародеев направились к границе с Равианой и всех нас спасли?
Даже взгляд его казался ядовитым. Дорнан не ответил на прямую провокацию, лишь еще раз повторил требования короны.
— Я могу послать на помощь два десятка копейщиков
— Гвардейцев и солдат я поведу сам, — холодно заметил Дорнан. — Если в рядах тех, кто служит Дому Стелл, найдется хоть десяток тех, кого нельзя назвать трусами, я буду рад присоединить их к своим войскам.
Канар вскинул голову, его глаза хищно блеснули, и Ильтера, вцепившись пальцами в подол парадного платья, невольно вздрогнула, отгоняя непрошеную мысль о том, что они совершают ошибку.
— Да будет так! — провозгласил лорд Стелл. — Ваше величество поведет своих людей, а мой Дом поддержит поход всеми силами, которыми располагает. С вашего позволения я лично их возглавлю.
Позволения Канару и не требовалось, однако Дорнан напряженно кивнул. Несколько долгих мгновений дядя и племянник буравили друг друга глазами, потом Стелл бросил мимолетный взгляд на Ильтеру, скривился и попросил разрешения удалиться.
— Ты уверен, что он… не предаст? — когда за лордом закрылась дверь, королева с трудом заставила себя вымолвить этот вопрос.
— Я уже ни в ком не уверен, — со спокойной усталостью отрезал ее муж, не одарив супругу даже взглядом…
Ах, он уже ни в ком не уверен?! Разумеется, намек был вполне прозрачен. Тогда Ильтера не возразила, но сейчас, когда внизу собиралось почти все небольшое войско Дорнана ан’Койра, в ней неожиданно вскипел гнев. Как он смеет вообще ставить ее на одну доску со Стеллом?! Значит, Канар заслуживает той толики доверия, которую ему оказывают, а она — нет?! И это всего лишь потому, что ей не хватило одного дня, точнее — одной ночи! Завтра все стало бы уже иначе! Король вообще не должен вести войска лично, когда у него есть военачальники! Тот же Стигер Тари прекрасно возглавил бы войска на марше к границе, а Дорнан мог бы остаться защищать столицу! Рассердившись окончательно, Тера рванула на себя тяжелые створки высокого окна.
Дорнан уже сидел на коне и направлялся к выезду с Дворцовой площади. Гвардейцы и солдаты торопливо вскакивали в седла и без суеты выстраивались в две колонны — по столице они пройдут парадным маршем, в последний раз попытавшись убедить самих себя и горожан в том, что вскоре вернутся с победой. В Эрнодаре оставался лишь столичный полк и небольшая часть регулярной армии — достаточно для поддержания порядка и чтобы при необходимости на несколько часов задержать равианцев на подступах к городу, но мало для оказания реального сопротивления. А во дворце по — прежнему правила королева — в строгом соответствии с законами военного времени она будет руководить столицей от имени своего мужа и покинет родной дом одной из последних, предварительно организовав эвакуацию беженцев в сторону побережья…
— Дорнан ан’Койр! — немного усиленный заклинанием, голос Ильтеры раскатился над Дворцовой площадью, с легкостью перекрыв шум, и она увидела, как рыцарь на белом коне обернулся, но он был уже слишком далеко, чтобы поймать его взгляд. — Если ты позволишь какому-нибудь мерзавцу себя прикончить, клянусь Отцом — Небом и тремя богинями: я тебя из-под земли достану… чтобы еще раз убить — собственноручно!
После мгновения молчания гвардейцы грохнули дружным хохотом. Королева не могла разглядеть, изменилось ли лицо ее мужа, но по связывавшим их узам до нее впервые за последние два месяца докатился отголосок какого-то чувства, похожего на мрачное удовлетворение. Впрочем, Дорнан тут же снова отгородился ледяной стеной и, кратко отсалютовав мечом провожающим, развернул коня и повел за собой колонны всадников. Ильтера смотрела им вслед, пока последний из гвардейцев не скрылся на одной из извилистых улочек, ведущих прочь от Дворцовой площади к южным воротам. Где-то вдалеке солдат встречали крики горожан — им тоже нужна была эта последняя надежда…
— Закройте окно, — глубоко вздохнув, распорядилась Тера, когда звуки вдали смолкли.
Двое слуг тут же кинулись исполнять приказ, сдвигая назад высокие створки. Странно, а она была в таком состоянии, что и не заметила, какие они тяжелые! Надо взять себя в руки! Сделав несколько глубоких вдохов, Ильтера прошлась по приемному залу и задумчиво вышла в коридор, уже почти успокоившись. Ее неотлучно сопровождали трое гвардейцев во главе с мрачным, как ночь, Мортоном Дигсом. Капитану пришлось выдержать нешуточную борьбу двух важнейших устремлений — отправиться на войну защищать короля или же остаться и возглавить охрану королевы. Дорнан ан’Койр принял решение за него, распорядившись, чтобы Дигс в его отсутствие оберегал Ильтеру. Она не сомневалась, что дворцовым гвардейцам его величество делегировал самые широкие полномочия, вплоть до применения силы, если вдруг королева сгоряча решит махнуть следом за войсками или задумает еще какую-нибудь глупость!
— Ваше величество, — Сора Талит присела в изящном реверансе. — Светлейший Джесала Бларер просит аудиенции. Он не предупреждал о визите, но я подумала… Его проводили в малую гостиную.
В голосе распорядительницы дворца прозвучали нотки неуверенности, как будто она слегка сомневалась, действительно ли Тера будет рада принять храмовника или же потребует, чтобы его выставили прочь. С тех пор, как Дорнан шокировал всех слуг, переехав в отдельную спальню и напустив холода в отношения с женой, Сора, кажется, уже ни в чем не была уверена и только удивлялась тому, что солнце по — прежнему каждое утро всходит на востоке. Если бы оно решило вдруг подняться с другой стороны, распорядительницу это бы уже не слишком поразило.
— Благодарю, госпожа Талит, — как бы она себя ни чувствовала, ни с этой женщиной, которую знала с детства, ни с Джесалой Бларером ссориться Ильтера не собиралась. — Прикажи, пожалуйста, подать туда чай и фрукты, как любит светлейший.
— Все уже готово, ваше величество, — казалось, Сора вздохнула с облегчением.
Как правило, Ильтера сама встречала Бларера в малой гостиной, но сегодня он опередил королеву. Против обыкновения храмовник не присел в одно из кресел вокруг небольшого столика, а стоял у окна, задумчиво глядя на Дворцовую площадь. Его небесно — голубое одеяние было, как всегда, безупречно, а прямой деревянный посох с резным навершием — знак высшей власти в Храме Отца — Неба — был прислонен к простенку за дверью. Ильтера невольно отметила нехарактерный для Джесалы жест — он не любил расставаться с посохом. Значит, их разговор обещал быть не столь официальным, как положено между королевой и храмовником.
— Приветствую, светлейший! — чародейка склонила голову. — Счастлива, что ты почтил меня своим присутствием.
— Привет и тебе, дитя мое, — тепло произнес Джесала. — Мне следовало посетить дворец еще вчера, чтобы застать и его величество. В такой час простой народ и его пастыри должны быть рядом с правителями, дабы эрнодарцы знали, что Отец — Небо поддерживает тех, кто хранит ему верность.
Ильтера с некоторым напряжением улыбнулась и повернулась к чашкам на подносе. Слова Бларера можно было истолковать двояко: ведь равианцы тоже почитали Отца — Небо, причем считали его единственным богом, отрицая земную власть трех дочерей — лун. Если Эрнодар завоюют, «небесным» храмовникам в любом случае ничего не грозит, и Джесала может без опаски оставить своих людей и служителей в столице. Тера не сомневалась, что глава Храма поддержит их с Дорнаном, однако остальные могут колебаться: стоит ли «небесникам» вступать в борьбу, если происходящее их не затронет?