Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках

Феи Альберто Тозо

Вконец опустошенный, пораженный неизлечимой печалью об утраченной любви, Ческо через несколько лет превратился в нищего, просящего милостыню у дверей Скуолы Гранде – в возведении которой сам некогда принимал участие. При этом время от времени он упражнялся в прежнем искусстве, выцарапывая старым гвоздем на боках портика профили кораблей, которые каждый день загружались и разгружались у широких ступеней площади.

В эти самые годы по соседству жила одна женщина. Некогда она родила сына от левантинца – еврея, который, став подданным Турции, жил на острове Джудекка, пользуясь правами, дарованными иностранным купцам.

Сын, живший вместе с отцом и тоже одевавшийся по-турецки, часто приходил навещать женщину. Не сосчитать, сколько раз он набрасывался на нее с кулаками, вымещая на ней свой внутренний разлад – недовольство своим шатким положением полувенецианца и полулевантинца, одинаково плохо принятого обеими общинами. Женщина, которая жила

одна и никогда не была замужем, кротко переносила вспышки гнева своего сына, которого она любила больше, чем себя самое. Но однажды вечером дело зашло слишком далеко. Обуянный такой яростью, какой он никогда прежде не испытывал, юноша зарезал собственную мать и в буквальном смысле вырвал сердце у нее из груди.

Опомнившись и ужаснувшись содеянному, он тут же убежал, выбросив нож, но продолжая сжимать в руке вырванное сердце. Он хотел взбежать на мост перед Скуолой, но споткнулся на первой же ступеньке и упал, выронив бедное сердце. Оно перевернулось на земле несколько раз, остановилось, и из него послышался голос: «Сынок, ты не ушибся?»

Обезумев, парень побежал к лагуне, в сторону кладбища, и, бросившись в волны, утопился. А Ческо? Тот, как обычно, прикорнул под воротами Скуолы. Он видел эту сцену и решил обессмертить ее, как мог, выцарапав рисунок на мраморе. И теперь еще по бокам портика, рядом с профилями кораблей, можно разглядеть человеческую фигуру с большим тюрбаном на голове, сжимающую в руке человеческое сердце – материнское сердце.

Что же до левантинца, то всей Венеции известно, что в самые холодные зимние ночи, когда мороз сгущает выдыхаемый воздух в облачка пара, на кампо Санти-Джованни-э-Паоло можно услышать скорбные причитания и тяжкие вздохи. Это дух юноши, который в самую холодную пору возвращается, чтобы отыскать ту единственную вещь, которая может согреть его своим теплом: материнское сердце.

Пересеките теперь понте Кавалло (ponte Cavallo, «Лошадиный мост») и, пройдя несколько метров, сверните направо, на калле де ла Теста (calle de la Testa, «улицу Головы»). Несколько шагов – и слева, в небольшом дворике-кампьелетто, откроется вид на большую «голову» из белого камня, и по сей день выступающую достаточно высоко из стены современного дома № 6216 [13] . Народное предание гласит, что здесь обитал некогда венецианский палач, и «голова» эта вмонтирована в стену сбоку от двери его дома.

13

В Венеции нет нумерации домов по улицам; в каждом из шести сестьеров сквозная нумерация.

С помощью записочек, вложенных украдкой в отверстие-рот этой головы, палачу сообщали день и час следующей казни, чтобы он мог подготовиться. Но «домом палача», каза ди бойя, в Венеции называют также красный приземистый дом, выходящий на Каналь Гранде, между фондако деи Турки и ривой де Бьязио (riva de Biasio, набережная Св. Власия), а еще – другое здание, одиноко возвышающееся на кампо Маргерита (campo Margherita) с той стороны, что смотрит на Сан-Барнаба (San Barnaba, церковь Св. Варнавы).

* * *

В Венеции казни обычно осуществлялись через повешенье, почти всегда – между колонн на пьяцетте Сан-Марко. Порою имело место и отсечение головы, обычно сопровождаемое четвертованием осужденного. При этом части его тела подвешивали в четырех разных углах города. Тому же, кто запятнал себя особо тяжким злодеянием, отсекали кисть (порою – обе) на месте преступления. С культями, перемотанными, чтобы не дать умереть от потери крови, и с собственными кистями, подвешенными к шее, осужденного доставляли к месту казни по Каналь Гранде на специальном суденышке. Окончательно приговор приводился в исполнение на эшафоте при помощи топора. Для описания участи осужденного в венецианском диалекте существовал специальный глагол descopa, который не так-то просто перевести на итальянский [14] . Теперь ступайте на калле дрио ле Скуоле (calle drio le Scuole, «позади Скуолы»), которая переходит в фондаменту Джачинто Галлина (fondamenta Giacinto Gallina). Потом пересеките понте де ла Панада (ponte de la Panada) и следующий за ним понте дель Пьован (ponte del Piovan). Когда вы сойдете с моста на набережную дель Пьован, у вас

будет возможность полюбоваться задним и боковым, выходящим на воду, фасадом церкви Санта-Мария-деи-Мираколи (Santa Maria dei Miracoli, «Дева Мария чудес»). По традиции считается, что она сооружена из плит наилучшего мрамора, оставшихся при строительстве собора Св. Марка. Еще несколько шагов – и вот вы на кампо Санта-Мария-Нуова (campo Santa Maria Nuova), которую следует пересечь по диагонали, чтобы выйти на калле дель Спецьер (calle del Spezier).

14

Глагол, который уже в словаре венецианского диалекта середины XIX века помечен как «устаревший» Ближайший «аналог» в современном литературном итальянском языке – scopare, «сечь розгами» и «мести метлой», а также «трахаться».

Едва войдя на кампьелло Бруно Кровато (campiello Bruno Crovato), вы увидите по левую руку аптеку, занимающую то же место и носящую то же имя, что и древняя венецианская фармакопея – «Две колонны» (Due Colonne). Здесь и еще в нескольких местах в городе готовилось снадобье, пользовавшееся большим спросом, териак (мы о нем еще поговорим), о чем и по сей день извещает старинная табличка над входом. Еще обратите внимание на дыру в брусчатке слева от входа: здесь некогда помещалась огромная ступка, в которой измельчались и перемешивались составные части териака.

Лед на лагуне и счастливый случай

А недалеко отсюда обитает удача. Войдя на кампо Сан-Канциан (campo San Canzian) и пройдя одноименную церковь (chiesa di San Canciano), за единственным мостом, который попадается вам по пути, справа можно разглядеть большой портик. В мощную угловую опору с двух сторон вделаны две лапы, вроде якорных. Не так уж редко случается видеть, как венецианцы, проходя здесь, постукивают сначала по одному, потом по другому кольцу. Считается, что это притягивает удачу.

Пройдите под арочным портиком, следующим вдоль набережной. Это сотопортего [15] дель Трагетто (sotoportego del Traghetto, «Паромный проход»), место самой древней паромной переправы в городе. Она действовала аж с IX века, когда дож Анджело Партечипацио повелел держать здесь парусные лодки для сообщения с Мурано. Как легко можно видеть, все колонны исписаны граффити и надписями. Большинство из из них оставлено паромщиками, они просто сообщают о ценах перевозки на Мурано, Бурано, Мазорбо, Торчелло, Сант-Эразмо и Виньоле [16] .

15

Сотопортего – сквозной проход, образованный аркой внутри дома или, как в данном случае, сбоку от дома, открытый с одной стороны к каналу. В определенном смысле – предтеча современных «лобби», публичных пространств на первых этажах небоскребов и торговых центров.

16

Острова и островки Венецианской лагуны.

Но некоторые из надписей хранят память об особых происшествиях. Так, в числе наиболее различимых на второй колонне – та, что напоминает об одном из самых крупных «оледенений» лагуны. Последнее из них имело место в 1928 году, но надпись посвящена не ему. Она гласит: Eterna memoria dell’anno 1864 del g(h)iaccio veduto in Venezia, che se sta sulle fundamente Nove a San Cristoforo andava la gente in (pr)usision che formava un liston [17] . Эта надпись сообщает, что лагуна в том году замерзла так, что народ заполонил все водное пространство от Венеции до Сан-Кристофоро, одного из тех двух изначальных островков, что вместе с Сан-Микеле образуют ныне венецианское кладбище.

17

«Вечная память 1864 году и льду, виденному в Венеции, так что народ от Фондаменте Нова до Сан-Кристофоро шагал толпой» (нелитературный итальянский).