Венеция. Исповедь монашки
Шрифт:
– Слишком молоденькие! – хмыкнула Лина.
– Да, я тоже люблю постарше, – промямлила я, приближаясь к откровениям вечера. – Моему сорок четыре, мне – двадцать восемь.
Лина засмеялась.
– Правда? Я другое имела ввиду. Мне самой сорок уже, а этим парням от силы двадцать пять. О чём мне с ними говорить? О компьютерных играх?
Я осмотрела лицо Лины. Очень гладкое, без морщин. Длинные русые волосы. Идеальная фигура с высокой грудью и тонкой талией. Ногти на руках и ногах покрыты тёмно-бордовым лаком. Я думала, мы с ней ровесницы…
– С ума сойти, – не выдержала я. – Ты
– Спасибо, – она засмеялась. – Это всё потому, что у меня нет детей.
– Да будут ещё, – я сняла маслину со шпажки.
– Боюсь, что нет… Наверное, поэтому мы с Энзо и разошлись. Молодой запал ушёл, нам стало скучно вместе. Он ещё стал пенять мне, что я мало работаю, не реализовалась. А пасту ему кто к обеду будет подавать, как приучила мама? Почему-то по молодости его не смущала моя карьера. Я ведь работала, когда мы с ним ещё в Киеве жили. Ездила в обед в свой рабочий перерыв с одного конца города на другой обеды готовить. Невозможно это было.
Мне стало ясно, что пора разговор куда-то уводить.
– А правда, что итальянцы едят пасту на закуску, а потом уже – основное блюдо?
Вопрос явно был удачный. Лина немного выдохнула:
– Да, на первое у них салат. И не такой: помидоры, огурцы, лук… А чтобы гора зелени была и сверху немного овощей. Итальянцы верят, что зелень продлевает жизнь. На второе у них паста. С томатами, песто, базиликом или овощами.
– Моя любимая – болоньезе, когда фарш и вкусный мясной соус.
Лина засмеялась:
– Слышала про эту мутную историю с пастой из Болоньи, но открою тебе секрет: не существует в Италии болоньезе! Итальянцы это не едят. В Болонье вообще паста не популярна. Там больше мяса различного. Эмилия-Романья – мясной регион. После пасты итальянцы едят рыбу или мясо уже как самостоятельное блюдо. Но меня обычно не хватает на третье. Ломаюсь на пасте. Моя свекровь отлично готовит! Однажды я сделала ей куриный суп. Она заболела, и мне выпало за ней ухаживать. По привычке я приготовила бульон с мелкими макарошками и половинкой варёного яйца. Ну, знаешь, стол номер один, диетический вариант. Свекровь не поняла. Здесь вообще с супами как-то не очень. Но я всё ещё готовлю. У меня микс между украинской и итальянской кухней.
«Пожалуй, стоит с ней сходить в магазин, посмотреть, что выбирает знающий итальянский кулинар», – подумала я.
– А про внешность мне мои подруги любили говорить, что я ведьма. Мы когда сидели на патио на вилле их мужей, они всё спрашивали рецепт.
– Итальянки?
– Бельгийка и русская. Это в Бельгии было. Там у мужа были рабочие связи, и мы часто ездили. Мне приходилось общаться с жёнами его коллег. Хочешь не хочешь, а вечером нужно нарядиться, накраситься и при параде спуститься в зал, где принимают гостей. Так я устала от той жизни.
– Кем работает Энзо?
– Он дипломат. По туристическим вопросам. В вечных командировках. Мы пять лет в Сирии прожили, можешь представить! Я помню, выхожу на прогулку. Оделась – как обычно в жару, только закрыла плечи и шорты длинные купила, ушла куда-то далеко, жара безумная, солнце в зените и вокруг сплошная пустыня. Вдруг меня за плечо берёт мужчина в платье до пят и говорит: «Вы совсем неправильно оделись для наших краёв». Тут и родилась идея сделать портреты местных жителей. У меня в мастерской много работ мозаичных хранится на сирийскую тему, когда-нибудь я их выставлю. Моя любимая серия.
– А как выглядит вообще твоя мозаика? Ты на холсте её делаешь? Или в храмах?
– В монастырях тоже было, но это давно, ещё в Киеве. А потом, когда ездить стали, – больше как самостоятельные картины. Они тяжёлые такие выходят. Один раз друг захотел, чтобы я ему райский сад выложила во всю стену пять на три в его особняке в Испании. Думал, я готовые куски привезу, но оказалось проще меня привезти и обеспечить всем необходимым. Я жила там четыре месяца. Но работа, действительно, самая лучшая за мою карьеру. Они там меня развлекали, возили везде, пока эскиз рисовала, а потом оставили на сложные работы одну. У нас же, мозаистов, как: пока размышляешь над идеей, обсуждаешь с заказчиком, рисуешь, подбираешь цвета для материала, – всё очень творчески и романтично, а потом начинается жёсткая стройка с бетоном, пылью и грязью. Оборотная сторона художника. У меня были помощники, но они плохо понимали, что делают. Им нужно было продолжать начатый мной рисунок выкладывать, а они будто в дальтоников все превратились. Брали неправильные оттенки.
– А как ты покупаешь материал? Кто его делает? Я мозаику в Спасе-на-Крови в Питере только видела и в ванной, честно говоря.
– Не поверишь, лучшее стекло делают на острове Мурано, – сказала и засмеялась.
Это было так очевидно! Все знают, чем славится второй по популярности остров в Венеции, – стекольными мастерскими. Современному человеку впору бы засомневаться: кто знает, что там продают, может, китайское? Но Лина заверила, что им дешевле своё продавать, чем из Китая везти. Мурано кишит небольшими стекольными фабриками, где изготавливают материал, в том числе и для мозаики.
– Я обычно покупаю несколько пицц разных оттенков и там же прошу мне их порезать на кусочки нужного размера.
– Пицц? – переспросила я. – В смысле стекольные пиццы?
– Да, вот такой огромный круг стекла, – она очертила в воздухе здоровенный диаметр и невозмутимо продолжала: – называется пицца. Могу стандартные квадраты попросить, могу – разные неровные кусочки. Цвета выбираю по каталогу заранее. Меня уже знают. Да и я в курсе, где и цены хорошие, и профессионалы работают. И уезжаешь оттуда с пакетиками. Но можно и почтой заказать.
Для меня этот мир – абсолютно невероятный, венецианский – был в новинку. Необычная Лина! Я в душе была горда, что подружилась с таким интересным, мудрым и многоопытным человеком. Необычный ресторан, где мы сидим в лодке и жуём вкусные закуски с вином, Мурано, о котором я помню только экскурсию по выдуванию ваз в наше первое романтическое путешествие с Димой… Сколько ещё всего предстоит!
Лина долго говорила про мозаику, показывала мне подоконник и арку в квартире, которые выложила сама. В этой квартире после обучения ей предстояло жить одной, но пока мы предпочитали не думать об этом: нам задали домашку на завтра, а до монастыря после качки на лодке предстояло идти вдоль канала метров триста, и нужно было умудриться не упасть.