Венера
Шрифт:
— А может, этого и не случится, если не выспишься как следует, — пошутил Ричард.
Когда дверь за ней затворилась, Николас пожурил друга:
— Сколь нежен ты с ней, друг мой! Смотри, как бы не сбиться с намеченного пути!
— Это как раз то, что я хотел бы посоветовать тебе, — заметил Ричард. — Было бы крайне глупо отступить сейчас, когда мы почти у цели.
В комнату вошла хозяйка, и разговор, прервавшись ненадолго, возобновился лишь с ее уходом.
Николас подошел к камину и подбросил дров.
— Мне приходится решать чертовски сложную задачу, — сообщил он доверительно.
—
Николас молчал.
Миссис Бенсон принесла на подносе кружку с горячим молоком и белым вином.
— Пожалуйста, сэр!
Ник, взяв поднос, обратился к Ричарду:
— Подожди, пока я отнесу это Полли. Если ты не торопишься, мы сможем поговорить потом.
Девушка, бледная и усталая, лежала, откинувшись на подушки. Николас, присев рядом с ней, подал ей теплый душистый напиток.
— Если перед каждым спектаклем я буду чувствовать себя такой разбитой и напуганной, не думаю, что из меня получится хорошая актриса, — произнесла она жалобно.
— Прежде чем делать выводы, не лучше ли подождать до следующего спектакля? — спокойно посоветовал Николас. — Во второй раз ты будешь волноваться значительно меньше.
— Хорошо, если так, — промолвила Полли. — Иначе я просто умру от волнения. Не знаете, может ли человек умереть от этого?
— По-моему, нет. — Николас поцеловал ее. — Ну, спи, детка.
Девушка обняла Ника, вдыхая запах его кожи и аромат розовой воды.
— Я хочу еще немного поговорить с Ричардом, — сказал лорд Кинкейд.
Полли вновь ощутила прикосновение его губ и, уже засыпая, подумала: «Что там такое важное собираются они обсуждать в столь поздний час?»
Ник поднял канделябр, заслоняя пламя свечи рукой, поставил его на каминную полку и вышел, тихо притворив за собой дверь.
— Как могу я просить ее об интимной близости с человеком, который ей совсем не нравится? — осведомился он у Ричарда, усаживаясь в кресло.
— Да Полли совершенно не знает его, если не считать эту пресловутую встречу, — ответил тот. — Тебе известно не хуже меня, насколько сильно его обаяние. Если он захочет пустить его в ход, то, несомненно, очарует ее, и она забудет о своей неприязни. Так что можешь смело просить свою подопечную о помощи: думаю, она согласится. — Де Винтер выразительно посмотрел на Ника. — Само собой разумеется, тебе не придется менять что-либо в ваших отношениях и после того, как она привлечет к себе внимание герцога. Полли достаточно умна, чтобы понять и выполнить возложенную на нее задачу.
Николас подошел к окну и взглянул в ночной мрак. Всего лишь два месяца назад он был так же циничен и, главное, верил в то, о чем говорил.
Чувствуя себя крайне неуверенно, Ник попытался изменить ход мыслей.
Почему, собственно, занятия любовью должны предполагать безусловную верность одной из сторон? Это просто смешно. Женщины всех сословий и во все времена всегда использовали свое тело для достижения определенных целей. В конце концов, это единственное богатство, которого у них никому не отнять. Вряд ли кто осмелится оспаривать ту истину, что представительница прекрасного пола вполне может завести себе кого-то еще, даже если она уже замужем. Например, тот же Роджер Пальмер, граф Кастлмейнский, ни в чем не стесняет свою жену, и это не мешает им жить вместе в дружбе и согласии.
Николас вспомнил еще с полдюжины семейств, в которых мужчины вполне терпимо относятся к неверности своих жен и, не оставаясь у них в долгу, сами изменяют им направо и налево. Верность давно уже не является непременным атрибутом семейной жизни. Правда, время от времени дуэли все же случаются, и тогда соблазнитель чужой жены предстает перед судом обманутого мужа. И все-таки факт остается фактом: толки и пересуды в обществе вызывают в основном сами поединки, а не причины, приводящие к ним.
Так отчего же мысль, что его Полли — девчонка, родившаяся в долговой тюрьме Ньюгейт и проведшая детство свое и юность в таверне, — будет изменять ему с Джорджем Виллерсом или с кем-то еще, была ему столь неприятна, хотя он сам же решил вовлечь ее в политическую авантюру и заранее уготовил ей судьбу наложницы герцога Букингемского?
— Я взял на себя определенные обязательства и не подведу вас, — проговорил со вздохом лорд Кинкейд. — Однако, повторяю, мне вовсе не хочется принуждать ее делать нечто такое, что могло бы вызвать у нее отвращение.
— Постарайся убедить ее, что герцог не такой уж отвратительный, — посоветовал ему Де Винтер. — Повлияй на ее умонастроение как покровитель и… любовник и сделай это еще до того, как обратишься к ней с просьбой о помощи.
Какой расчетливый цинизм — использовать любовь для достижения подобных целей! Но у него, лорда Кинкейда, нет выбора. По крайней мере, сказать открыто обо всем куда честнее, чем действовать обманом.
Однако рассуждения подобного рода — слабое утешение для того, кто вынужден манипулировать доверчивой невинностью.
— Я сделаю все, что потребуется, — заверил Ричарда Ник.
После ухода Де Винтера Николас зашел в спальню. Полли, разметавшись на постели, спала глубоким сном. Он осторожно, стараясь не разбудить ее, лег рядом.
— Ник? — сонно пробормотала она.
— Кто же еще? — пошутил он, и Полли, улыбнувшись во сне, придвинулась к нему.
Когда она проснулась, солнце вовсю светило в окна. Веселый дрозд, сидя на серой ветке старой яблони, выкрикивал бодро свои приветствия. То было утро первого весеннего дня.
Полли тихо лежала, утопая в пуховой постели. От вчерашних опасений не осталось и следа. Она с сожалением вспомнила, как нещадно испытывала терпение Ника, и, наклонившись, нежно поцеловала его. Глаза ее возлюбленного были закрыты, но он чувствовал прикосновение девушки. Поскольку Николас, отдавшись сладостной истоме, даже не пошевелился, она скользнула под одеяло и стала ласкать его. Это было уж слишком, и он, не сдерживаясь больше, застонал от удовольствия.
— Остановись, — хрипло произнес Ник, но Полли не слушала его. Тогда он оторвал ее от себя. — Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной?