Венок Альянса
Шрифт:
– Как и многие из них…
– Более чем… В 16 лет я узнала… Случайно, некому уже было подавать запрос, просто в ходе всех этих процессов по восстановлению родственных связей и меня зацепило… Мои родители были телепаты. Просто я родилась без способностей, вот они и оставили меня. Бросили в захудалом приёмнике-распределителе на Денебе… Я в детстве думала часто – почему, интересно, меня бросили? Я знала же, что не сирота, что именно отказ был подписан… А вот, оказывается, из-за чего. Сейчас уже никого из семьи не осталось – родители погибли в телепатской войне, нормалы во время дракхианской чумы умерли… Так что я как-то и ощутить не ощутила, что у меня хоть где-то какая-то семья была.
–
Дом Лаисы располагался в одном из тихих старых кварталов города. Стены домов оплетали тонкие стволы лианообразных деревьев, с ветки на ветку перепрыгивали, щебеча, птичьи парочки, на улице в разноцветных пятнах-бликах, отбрасываемых стенами домов, минбарские дети играли в нечто похожее на земные «классики». У дверей пожилая минбарка возилась с уличным фонарём. Лаиса поздоровалась с нею и подвела женщин к следующей двери.
– Жилище у меня, конечно, более чем скромное. Мне-то много и не нужно, а вот как мы теперь тут будем помещаться – это интересно…
Кэролин Ханниривер не считала себя экспертом, но поняла так, что обстановка Лаисиной квартиры была милым смешением стилей – земного, центаврианского, минбарского. Через общую комнату с низким длинным столом, окружённым сиденьями, больше похожими на фигурные подушки, они прошли на кухню. На кухне, ярко освещённой благодаря большому витражному окну, кипела работа. Немолодая минбарка, возившаяся у печи, при их появлении оторвалась от своего занятия и выпрямилась, сложив руки в приветственном жесте. Рыжеволосый ребёнок, встав на стульчик, что-то нарезал в большую миску на столе. Когда он обернулся, Кэролин поняла, что насчёт воспитанника семьи Лаиса выразилась как-то очень обтекаемо.
– Лаиса, он кто… зандерианец?
– Нет, он дилгар. Тут таких около двух сотен… Ну, отдельная долгая история…
Лаиса выгружала из пакета продукты, попутно о чём-то переговариваясь с Калин на минбарском, с ребёнком – на земном, Кэролин отметила, что ребёнок знает земной язык практически в совершенстве.
– Лаиса, зачем же вы такие тяжёлые сумки! Вам нельзя тяжёлое! Мы бы с Калин принесли всё, что нужно! …Вы их проводили? Они ведь уже в гиперпространстве, да? Теперь всё проверили, теперь с кораблём точно ничего не случится? Сьюзен простила, что я не пришёл? А девочки? Хорошо, что Уильям ещё не понимает, не скучает… О, вы купили пюре, хорошо, когда он проснётся, я покормлю его.
– Ганя, ну успокойся, ну не плачь!
– Ничего я не плачу, я лук резал!
Лаиса взяла поднос с чайником и пиалками, и они переместились обратно в проходную комнату. Пока хозяйка располагала приборы на столе, Кэролин Сандерсон робко присела на низкое мягкое сиденье.
– Ганя… Такое имя необычное…
– Это девочки назвали его так, в честь брата Сьюзен. Я так поняла, своих имён у этих детей почему-то не сложилось. Когда Маркус вернётся, заберёт мальчишек к себе, хотя я б предложила, чтоб они ещё сколько-то побыли у меня, он по работе иной раз неделями дома не бывает, а я дома практически всё время – работа у меня здесь же, разве что иногда придётся наведываться
– Я правильно поняла, что его усыновили совсем недавно? Это, разумеется, не моё дело, но мне это непонятно. Зачем усыновлять ребёнка ввиду предстоящего переселения, распада семьи? Не жестоко ли это, сначала дать ему мать, потом заставить пережить её потерю?
– Я б сказала, не стоит представлять этого мальчика так, то, что он сейчас так реагирует - это действительно удивляет. Обычно он… куда более сдержан. Видимо, Сьюзен и девочки как-то сумели пробить его оборону. Посмотрим, удастся ли это и мне, или его послушность сейчас - тоже из-за переживаний. Несмотря на всё, что говорят об их воспитании, мне всё же кажется, что их сердца нельзя считать испорченными, но показать характер, конечно, они не упускают случая. Я бы могла тоже подумать, что это было легкомыслие со стороны Маркуса, или жестом отчаянья в попытке удержать Сьюзен здесь, но я сомневаюсь. Мне кажется, дело в том, что Маркус вообще был первым. Это был отчаянный момент, когда они прибыли, и толком никто не знал, что с ними делать. Надо было подать пример решимости в том, чтоб взять такую ответственность на себя, даже если им сейчас это было совершенно не к времени. Это безумно с точки зрения человека со стороны, но у них, как семьи рейнджеров, и не было возможности жить как-то иначе.
– Когда я смотрела на улетающих… на многих из них… Я думала: как же они решились? Это не сложно тем, кто мечтал о таком, вернее - и мечтать не смел, этим бесприютным скитальцам и одиноким, не сложно равным семья… А тем, у кого близкие - нормалы? Как можно разрывать сердце пополам?
– Не думаю, что кто-то разрывал. Если смог уехать - значит, смог проститься. Ведь были те, кто остались?
– Ну конечно, были…
Кэролин Ханниривер ходила вдоль стен, занятых стеллажами, разглядывая корешки книг – в основном учебники, хрестоматии для чтения… Взгляд её упал на фотографию в рамке – молодой загорелый мужчина в рейнджерской форме, фотография по виду такая, словно из личного дела.
– Невероятно… Лаиса, кто это?
– Рикардо, мой муж, - Лаисе с трудом далось следующее слово, - покойный. Это старая фотография, ещё до того, как мы познакомились. Мне её отдали в Эйякьяне, это, кажется, вскоре после того, как он пришёл к ним… У нас есть только одна общая фотография, - рука женщины дрогнула, протягивая небольшой снимок, где светловолосый центаврианин в запылённой, поношенной одежде стоял с нею рядом на фоне какого-то огромного вышитого полотнища, - опасно было привлекать внимание, мы как раз в предыдущей точке отличились… Но он сказал, что такую возможность упускать нельзя. Это, говорят, то самое знамя, под которым король Лорен освобождал родную землю, раз в год его выносят, чтобы каждый желающий мог прикоснуться к легенде и сфотографироваться на её фоне… Перед нами там фотографировались многие молодожёны, семьи с детьми, и кажется, тогда я впервые подумала… подумала…
– Я принёс твой завтрак.
– Больше некому было, что ли?
Не отвечая, Алан прошёл с подносом на середину маленькой каюты, к столу.
– Я ошибаюсь, или мы никуда не летим? – после недолгой борьбы гордости и естественного интереса победил, всё же, интерес, - что случилось опять, чёрт побери? У нас поломка?
– Не уверен, что компетентен ответить на этот вопрос, - Алан прошёлся вдоль стены, не глядя на Виктора, - но думаю, так надо. Не всё в этой жизни решаем мы. И вот оно решило, что мы не уйдём отсюда, пока не получим всё, что должны здесь получить. Может быть, мы торчим здесь именно из-за тебя, кто знает. Может быть, именно ты не был ещё достаточно откровенен со своим сердцем, именно ты не впустил ещё в свою душу бога.