Венок из одуванчиков
Шрифт:
– Оставьте эти церемонии. Что за «господин»? Я давным-давно отвык от подобного обращения.
– Да поняла я, что вы этого «не терпите». А я не терплю посторонних в доме… Что будем делать? Кому-то из нас придется поступиться своим «не терплю». И мне кажется, вы, как интеллигентный человек, каким пытаетесь казаться, обязаны мне уступить.
– Милая барышня, я уже давным-давно отдал свои долги… – Лис глубоко вздохнул и так же глубоко затянулся трубкой. – А вот мне кое-что из долгов до сих пор не вернули…
– О
– Какое вам до этого дело? Вы вполне ясно выразили свое нежелание меня слушать. Честно говоря, Ясенька Евгеньевна, наблюдая за вами, я подозревал в вас душу чуткую и ранимую. А вы оказались ужасно холодной и нечувствительной. Жаль, право слово, жаль. Если бы я хотя бы предполагал нечто подобное, то избавил вас от своего присутствия…
– Избавили бы? Так будьте добры, избавьте сейчас. Лис кивнул, прильнув губами к трубке, и, к полной Яниной неожиданности, рассеялся в прокуренном воздухе комнаты, как клуб белесого дыма, который только что выпустил.
Глава 9
О том, почему Алина Григорьевна находит, что у Лиса хороший слог. – Как у Яны появляется новая работа. – Почему табак «Латакия» пахнет несвежими носками. – О том, как Ленечкина хмельная голова обрела покой, а Яна снова рассорилась с Лисом
Яна пришла в себя в два часа дня, на полу того самого рабочего кабинета, где потеряла сознание. В ногах у нее лежал верный Ганс, а с террасы доносилось пиликанье мобильного телефона.
– Че-ертова шарманка… – простонала Яна, потирая затылок, который ныл хуже больного зуба. – Кто теперь? Призраки, черти или домовые?
В надежде, что ей все-таки звонит Ольга, а не вся вышеперечисленная нечисть, Яна ответила на вызов.
– Слава богу, – с облегчением вздохнула она, услышав взволнованный голос подруги. – Оль, послушай, у меня тут такое творится…
– Нет, это ты послушай, – прервала ее Ольга. – У меня Мишка пропал.
– Оль, успокойся, а? Он и раньше пропадал. И потом, Мишка уже взрослый, в его возрасте…
– Ясь, ты не поняла. Он не просто пропал. Его уже два дня нет.
– Вообще – нет?
– Нет, в частности, – раздраженно ответила Ольга. – Никак нет, ни днем ни ночью.
– И что же, он даже записку не оставил?
– Ни ответа ни привета. Ушел, исчез, пропал, испарился. И телефонов нет никаких. И друзей его я не знаю. Выясняется, Яся, что ничегошеньки я о собственном сыне не знаю… Раньше он хоть эсэмэски слал, предупреждал… А теперь – ни слуху ни духу… Мы тут с его отцом рассорились, а он сдуру встрял. Не сдуру, конечно, достали мы его своей руганью… В общем, потом я ему лекцию прочитала, а он взял и уехал… Ясь, я с ума сойду…
– Оль, не волнуйся, ради бога. Все с ним хорошо. А не звонил, потому что надулся. И потом, чего ты взъелась, как примерная мамаша? Себя вспомни в институте. Тоже небось дома не сидела с утра до вечера.
– Почти убедила, – согласилась Ольга. – Правда, время у нас беспокойное…
– А время всегда беспокойное, – улыбнулась Яся, услышав облегчение в голосе подруги. – Так что не страдай, объявится Мишка, никуда не денется. Закончит дуться и обязательно объявится. Если что – ты звони…
– Неужто ты телефон купила?
– Нет… – Яся сделала паузу, раздумывая, сообщать подруге о том, что произошло прошлой ночью, или не стоит. – «Ниша» от моих услуг отказалась…
– Почему? – охнула Ольга.
– Не ко двору пришлась «Анна из рода Маккримонсов»… Слушай, Оль, мне много чего есть рассказать, только давай при встрече…
– Ясь, я ж пока Мишку не дождусь, никуда не поеду. Ты уж прости…
– Да что там… Я понимаю.
– Теперь уж через неделю. Если, конечно, все будет хорошо.
– Да будет, будет. Ты только с ума не сходи. И гороскопов не читай, а то еще больше себя накрутишь.
– Ладно, уговорила. Буду восстанавливать ауру.
– Вот и ладненько, – улыбнулась Яся.
– Ясь, а как же ты жить-то будешь? – дошло до Ольги. – Тебя же через месяц оттуда выгонят…
– Я что-нибудь придумаю, – неуверенно пробормотала Яна.
– Не выдумывай. Возвращайся к нам, и вся песня.
– Оль, я подумаю. Обязательно. Только не сегодня, ладно?
– Ладно, – вздохнула Ольга. – И вечно тебя надо упрашивать…
Яна положила трубку и собралась было предаться мыслям о вчерашнем происшествии, вызывавшем серьезные сомнения в ее психическом здоровье, как о себе снова напомнил телефон.
Ну хоть бы раз заработал! – обозлилась Яна на мутный экран, на котором выделялись только черные узоры, отдаленно напоминавшие увеличенные в три раза буквы.
Брать или не брать – вот в чем вопрос…
На сей раз звонила Алина Григорьевна, крайне обеспокоенная состоянием Яны, выскочившей из кабинета главреда, как пробка из бутылки. Алина Григорьевна заподозрила, что художества, на которые наткнулся главред, были делом не Яниных рук, точнее, не Яниного пера, а еще точнее, не Яниного воображения.
– Это совершенно не ваш стиль, Ясечка. Я сразу это почувствовала. Он, по-моему, очень даже неплох, но все это совершенно неуместно в любовном романе. Роман, кстати, я забрала у Михаила и дома его перечитала.
Честно говоря, у меня сложилось ощущение, что писали два разных человека. Я вам, Ясечка, даже больше скажу: его писали мужчина и женщина. Женщиной точно были вы. А кто был мужчиной? Вы что, решили взять соавтора? Лучше бы посоветовались со мной. Я работала с автором-мужчиной и знаю, что писать в рамках нашего жанра им не очень-то удается…