Венок из одуванчиков
Шрифт:
– Когда мы будем заключать договор? – поинтересовалась она.
– Чего тянуть? Давайте прямо сегодня.
– Но я… – Яна до последнего надеялась, что сможет посоветоваться с Ольгой хотя бы насчет договора.
– Опять не можете? – нахмурился Валерий. – Вы поймите, Яна… как вас по отчеству… хозяин тянуть не собирается. А вдруг вы передумаете? Приедут завтра новые клиенты, так он им точно сдаст. Будете потом локти кусать.
«И правда, буду… – подумала Яна, вспомнив о безумии, царящем в Ольгиной коммуналке. – Чем раньше съеду, тем лучше. Спасибо,
– Хорошо, – кивнула она. – Только как же – без хозяина?
– Не волнуйтесь, – поспешил успокоить ее риелтор. – У меня доверенность, так что я могу совершить сделку от его лица.
– А бумаги?
– И бумаги при себе.
«Какой, однако, шустрый…» – подумала Яна. Что-то ей не нравилось во всей этой поспешности, в суетливости Валерия и в его глазах неуловимого цвета. Но, вспомнив ежеутренние перебранки между Ольгой и Стасиком, раскладушку между шкафом и скрипучим диваном, на котором спали Ольга и ее любовница Катя, Яна набрала в легкие воздуха и сказала:
– Доставайте.
Круглое лицо Валерия заблестело, как столовое серебро, начищенное зубной пастой.
– Вот и правильно, скажу я вам. Куй железо, покуда горячее. Налоги мы платить не хотим – и так цена невысокая. Так что договорчик будет простенький, обычная расписочка…
– Яська… – Ольга аж всхлипнула, целуя подругу. – Ну ты б хоть меня дождалась, ей-богу…
– Я не могла. Сказали – срочно. Квартира хорошая и недорогая…
– Недорогая… – сосредоточенно кивнула Ольга. – Эх, надо было вместе ехать. Сердцем чувствую, что-то не то… Ты ж – дитя неразумное. Ладно, сделала и сделала. Ты адресок-то оставь. Мне спокойней будет…
– Хорошо, – послушно кивнула Яна и нацарапала адрес на клочке пыльной газеты, уже года три пролеживающей на тумбочке подле телефона.
– Доберешься – позвони…
– Ага.
– Только не забудь, знаю я «ага» твои. Опять на завтра отложишь…
– Не отложу, – улыбнулась Яна, свято веря в то, что все-таки не отложит, а позвонит именно сегодня.
Нацепив ошейник с поводком на Ганса, сидящего в ожидании под дверью, Яна обвешала себя сумками и едва смогла выпрямиться под тяжестью вещей.
Ольга неодобрительно покачала головой.
– Может, тебя проводить? Давай Катьку дождемся, а? Вместе поедем…
– Нет, я поеду, Оль. Чего лишний раз людей беспокоить?
– А чего тяжести зазря таскать?
– Ничего и не тяжести, – упрямо тряхнула головой Яна. – Тебя послушать, так я в своей жизни ничего тяжелее ридикюля не носила…
– Упрямая – не могу… – вздохнула Ольга. – Ладно уж, шлепай. Главное, позвони. Слышишь, позвони! – донеслось до Яны, уже упаковавшей в лифт себя, собаку и вещи.
Посмотрев на Ганса, она улыбнулась и подмигнула собаке:
– Вот видишь: все к лучшему в этом лучшем из миров…
Глава 2
Недолгое Янино счастье. – О том, как Яна познакомилась с товарищами по несчастью и как узнала о Курлы Мурзалиеве
Проснувшись, Яна сладко потянулась и открыла глаза, в которые немедленно хлынул яркий солнечный свет. День, как ребенок, радовался ее пробуждению и хорошему настроению, визиты которого в последние две недели стали большой редкостью.
Странно, что Ганс не разбудил, подумала Яна и, встав с кровати, прошлась по квартире в поисках собаки. Ганс, как ни странно, мирно спал, устроившись на коврике в ванной.
Дорвался! – улыбнулась Яна. Ганс обожал дрыхнуть в ванной, что всегда ухитрялся делать, несмотря на угрозы и крики Павлика, но в коммунальной квартире устроиться с комфортом оказалось не так-то просто. Одним из бесчисленных пунктов в списке болезней Стасика Половцева была аллергия, поэтому Гансу пришлось изнывать в комнате вместе с Яной, Ольгой и спутницей Ольгиной жизни. Почувствовав свободу, Ганс улегся в своем любимом месте и не беспокоил хозяйку своим скулежом аж до половины одиннадцатого, за что Яна испытывала к нему огромную человеческую благодарность.
Пес повел во сне ухом, и Яна, чтобы не будить пока еще тихое лихо, осторожно прикрыла дверь и вышла на кухню.
«Неужели я абсолютно одна в квартире…» Яна чуть ли не с гордостью оглядывала свои владения: маленькую комнату, в которой стояла старенькая кровать, столик с потрескавшейся полировкой и колченогий стул; крошечную кухню, где стол так тесно прижимался к холодильнику, что тот недовольно тарахтел, словно обиженный этим соседством; ванную, в которую риелтор, не обладавший миниатюрной фигурой, едва смог протиснуться… Все это вызывало в Яне какой-то благоговейный трепет, и даже мысль о том, что квартира – съемная, совершенно не портила настроения.
«А Ольге я все-таки не позвонила…» – вспомнила Яна и, схватив сигареты, выбежала в коридор, как будто минута промедления – это после целой ночи! – грозила ужаснейшими последствиями. Прижав трубку плечом к щеке, Яна прикурила сигарету.
Набрав несколько цифр, она застыла с трубкой и сигаретой в руках: за входной дверью раздалось отчетливое звяканье связки ключей, одним из которых кто-то пытался попасть в замочную скважину. И не просто замочную скважину, а замочную скважину именно в ее, Яниной, двери.
Разбуженный посторонними шорохами, Ганс выскочил из ванной и принялся истошно лаять на дверь, наивно полагая, что лаем можно спугнуть загадочного визитера.
«Может, хозяин? – попыталась успокоить себя Яна. – Вернулся забрать что-то из вещей… Но почему тогда не позвонил, не предупредил? Ведь Валерий клялся и божился, что оставил ему мой сотовый… Да и по городскому можно, на худой-то конец…»
– Фу, Ганс! – прикрикнула она на собаку и, схватив сопротивляющегося пса за шкирку, оттащила от двери. Ганс огрызался и рвался обратно, но Яна посмотрела на него так выразительно, что он счел за лучшее заткнуться. Во всяком случае, до того момента, когда его возмущение будут готовы выслушать все соседи.