Вепрь
Шрифт:
— Знаешь, Михаил, вот ты живешь в моем доме уже несколько дней — неужели не интересно, зачем мы тебя здесь держим?
— Я думал над этим… Вы хотите взять меня в свою… компанию, — Миша хотел сказать «банду», но в последний момент передумал. — Наверное, вы хорошо знаете моего отца. Ведь он тоже в вашей… компании?
— Хм, видишь ли, сынок, всё не так просто, но суть ты уловил. Пока в нашей компании ты нам нужнее, чем где бы то ни было…
Янсон не стал говорить Мише, что сын Жирного, как, впрочем, и сам Жирный, не мог быть желанным гостем за его столом. Скорее наоборот. Они — Янсон и Жирный — знали друг друга еще по зоне, и назвать их добрыми товарищами было нельзя.
В этот момент они услыхали, как к дому подъехала машина. Полуголая Люська, слегка отодвинув занавеску, выглянула за окно.
— Темно, ничего не видно. Но по-моему, это Вепрь.
Люська угадала, это в самом деле был Вепрь.
Он еще с минуту посидел в машине, внимательно оглядывая местность и прислушиваясь, затем, не заметив ничего подозрительного, достал телефон. Набрал домашний номер Жирного. Времени было около одиннадцати вечера, и, по его расчетам, тот должен был сейчас забавляться с Варькой-шлюхой, которую нанял Вепрь.
Варька постаралась на славу — Жирный оказался дома, и голос его был недовольным.
Вепрь усмехнулся:
— Добрый вечер, Жирный. Как самочувствие?
— Вепрь, ты? — тон стал заинтересованным. — Что тебе надо?
— Ничего особенного. А кто это у тебя там старается? Варька?
— Она.
— Поздравляю с триппером, Жирный…
— Что?!
— Но дело, впрочем, не в этом. Мне хотелось бы переговорить с тобой. Прямо сейчас.
— Сейчас мне некогда. Давай завтра?
— Речь пойдет о твоем Волчонке.
— А что с ним? Я в последние дни его не вижу… Что он натворил?
— Вот об этом мы и поговорим. Улицу Кутузова знаешь?
— Это на «Шанхае»? Знаю.
— Дом 35. Увидишь рядом с ним синий «БМВ» — это моя тачка. Входи смело, собака на цепи.
Вепрь через старую ржавую калитку вошел во двор. Огромный лохматый Бим грустно покосился на него из конуры. Фыркнув, замотал головой. Вепрь погрозил ему пальцем и подошёл к двери. Громко постучал в нее кулаком.
Вскоре лязгнул засов, дверь подалась в тускло освещенную прихожую, и пред ним предстала Люська Сосалка во всей своей красе. Поежившись от ворвавшейся со двора вечерней прохлады, она глубже укуталась в большой пуховый платок и кокетливо улыбнулась Вепрю.
— Здравствуй, Сережёнька, — строила она глазки. — Я знала, что это ты.
Она распахнула перед ним дверь в комнаты. Пройдя по узкому коридорчику мимо кошачьей миски к завешанному аляповатыми шторками проходу, он стукнул в косяк. Раздвинул шторы.
Застолье было в самом разгаре. Пахло варёной картошкой, колбасой и консервированными креветками. И ещё пахло хорошей водкой и пивом. В углу монотонно гудел самовар. За столом сидели пятеро. Миши видно не было — Янсон на всякий случай отправил его в соседнюю комнату.
— Вечер добрый, — подошел Вепрь к столу. Выдвинул стул и сел.
— И вам того же, — отозвался Янсон. — По стопочке, Вепрь? У нас вон икорка имеется, чёрная, красная. Креветки…
— Не откажусь, — Вепрь огляделся. — А где же Мучачо? Что-то я его не наблюдаю.
Так он называл Мишу. Все сдержанно хохотнули. Янсон взглядом указал на прикрытую дверь соседней комнаты.
— Как он?
— Отлично. Сыт и пьян. И даже с Люсьен успел покувыркаться. Считает себя здесь совсем своим.
— Веди его сюда. Займемся воспитанием шакалёнка.
Янсон сделал знак стоявшей в проходе Люське, и та, оттолкнувшись от косяка, подошла к двери в соседнюю комнату.
— Эй, пленник, хорош дремать, выходи. За тобой пришли.
Из темноты вынырнул растрепанный Миша, потирая заспанные глаза. Щурясь, оглядел всех. На секунду задержался на Вепре. Повернулся к Люське.
— А где же папка? Я почему-то подумал, что это он за мной приехал.
— Двигай за стол.
Втянув голову в плечи, Миша сел рядом с Вепрем.
К нему придвинули стакан с водкой. Миша выпил, торопливо закусил икрой, роняя на клеенку сочные красные шарики.
— Вот молодец, Мучачо, хороший мальчик. Огурчик?..
Вепрь нанизал на вилку солёный огурец и подал Мише.
— Хороший мальчик, — снова похвалил Вепрь. — И что самое главное — дорогой. Во сколько ты мне обошелся, не помнишь?
Миша помнил и сразу скис.
— Мой отец вам всё вернёт. У него есть деньги, для него это мелочи.
— Ай-яй-яй! — покачал головой Вепрь. — Как нехорошо мы рассуждаем! Тебе сколь лет, Мучачо?
— Шестнадцать.
— Да что ты! Шестнадцать?! А рассуждаешь, как десятилетний… Запомни, Миша, за свои проступки каждый должен расплачиваться сам, и далеко не всегда деньгами. Независимо от того, шестнадцать тебе лет или сорок.
Миша смотрел на него, втянув голову в плечи.
Вепрь рассмеялся и дружески похлопал по спине:
— Но что это мы все о делах да о делах? Мы ведь друзья? А между друзьями не должны стоять ни дела, ни деньги.
Они с Мишей одновременно рассмеялись. Парень успокоился.
— А ты вообще-то знаешь, кто я такой?
— Знаю. Вы… Ты Вепрь. Говорят, что самый крутой. И не только в Городе.
Вепрь сделал вид, что смущён:
— Да ладно, брось. Мало ли чего обо мне наговорят. Факты обрастают слухами, слухи — легендами, вот так и появляется фольклор. Но нам-то, друзьям, зачем друг другу пыль в глаза пускать? — Вепрь протянул ему руку. — Меня зовут Сергей. Так и называй меня.