Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры
Шрифт:
Так предстают перед нами главнейшие события и процессы этнической истории Веси. Подводя итог всему сказанному, следует особенно подчеркнуть некоторые моменты, представляющиеся наиболее существенными и интересными.
Прежде всего Весь предстает перед нами в качестве этнической группы, сыгравшей заметную роль в истории нашего Севера, в формировании этнического состава населения этого района. Далее, расширение традиционного круга источников, в особенности привлечение данных топонимики и сравнительного языкознания, более тщательный анализ письменных источников — все это вместе позволяет внести поправку в наши представления относительно локализации летописной Веси, которую обычно связывают только с Белоозером. На самом деле Весь занимала довольно обширный район, расположенный к западу
Языковые данные в совокупности с некоторыми другими фактами позволяют, кроме того, утверждать, что Весь не исконная (автохтонная) обитательница на указанной территории: этногенез ее связан с более западным районом, с юго-восточной Прибалтикой, с общим процессом формирования народов прибалтийско-финской языковой группы. Наконец, и это особенно важно, Весь не исчезла. Настала пора окончательно оставить точку зрения относительно исчезновения Веси как неверную, ошибочную.
Глава вторая. ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ВЕСИ В СВЕТЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ДАННЫХ
1
Как мы уже видели, анализ письменных источников привел нас к существенным заключениям. И все же — при ясном понимании важности и значимости этой категории источников — до тех пор, пока мы остаемся в узком кругу сообщаемых ими фактов, едва ли можно ожидать более или менее полного (не говорим уже окончательного) решения проблемы Веси. Оставаясь в этом кругу, нельзя даже поставить вопросы, которые крайне существенны для изучения этнической истории и истории культуры народа, — о хозяйственных занятиях, материальной и духовной культуре, общественном и семейном быте, культурных и этнических связях — в той конкретности, которая только и дает право на их постановку. Совершенно ясно, что лишь археологические данные могут доставить требуемые сведения и тем самым пролить свет на весь этот сложный клубок вопросов.
Нельзя сказать, что область Межозерья в археологическом отношении изучена достаточно полно. Если оставить в стороне памятники эпохи неолита и раннего металла, о которых говорилось ранее, то на долю тех, которые могут быть связаны с Весью, остается сравнительно немного: это несколько десятков могильников, получивших в науке наименование (не вполне, впрочем, точное) курганов юго-восточного Приладожья. К настоящему времени памятники этого типа обнаружены и раскопаны на обширном пространстве (рис. 4). Наиболее отчетливо прослеживается западная граница их распространения: она проходит по правому берегу Волхова, лишь частично захватывая левобережье только в одном пункте — близ Старой Ладоги.[18] Основная масса курганных могильников сосредоточилась по течениям рек Сяси, Паши, Кашли, Ояти и в некоторой мере Свири; на Суде, Колпи и в низовье Шексны также имеются памятники, которые исследователи сближают с приладожскими; отдельные курганные группы обнаружены на Заонежском полуострове и на северо-восточном берегу Онежского озера (близ деревни Чёлмужи); наконец, несколько курганных могильников, сходных по типу с «классическими» приладожскими захоронениями, раскопаны в низовьях Олонки, Тулоксы и Видлицы.
Рис. 4. Схема размещения археологических памятников Веси конца IX — начала XII в.
В 60-80-х годах прошлого века интерес к приладожским курганам проявился у трех исследователей. Это были Д. Европеус, Е. В. Барсов и H. Е. Бранденбург. Судя по некоторым печатным свидетельствам, Д. Европеус раскопал довольно много курганов по Свири, Ояти, Сяси и Воронеге. Материалы его раскопок частью опубликованы в работах финских археологов А. М. Тальгрена, Г. Салонена, а также в известном археологическом атласе E. Р. Аспелина. Материалы раскопок Е. В. Барсова почти не опубликованы. Исследованиями курганов Е. В. Барсов занимался в период своей службы в Петрозаводске, в связи с чем некоторое количество вещей хранилось в Петрозаводском краеведческом музее, но в настоящее время они утрачены. Методика раскопок обоих исследователей была очень несовершенна. Оба они стремились исключительно к обнаружению красивых поделок, оставляя вне поля зрения курган как памятник в целом, почти не обращая внимания на типологию керамики, бус и т. п.
Раскопки H. Е. Бранденбурга, напротив, следует признать по тому времени образцовыми. Конечно, с точки зрения современного археолога, и ему можно было бы предъявить ряд претензий, но во всяком случае сведения, сообщаемые H. Е. Бранденбургом, заслуживают самого высокого доверия. Приладожским курганам он посвятил несколько работ, самая важная из которых — прекрасная публикация «Курганы южного Приладожья». В подготовке ее к печати живейшее участие принял крупнейший русский археолог А. А. Спицын. В качестве приложения к книге H. Е. Бранденбурга он опубликовал свои «Дополнительные замечания» — оригинальное исследование, осветившее многие стороны вопроса о характере и систематическом положении курганной культуры. Еще до выхода в свет книги H. Е. Бранденбурга известный русский антрополог А. П. Богданов подверг анализу часть краниологического материала, найденного в курганных раскопках.
В начале нашего столетия «приладожскими» курганами заинтересовался А. И. Колмогоров, совершивший ряд поездок в бывший Тихвинский уезд, где одновременно вел археологические, этнографические и антропологические исследования. По замечанию В. И. Равдоникаса, «в археологическом отношении раскопки А. И. Колмогорова ничего не прибавили к тому, что уже сделал Бранденбург». Это верно. Однако, хотя его разыскания и не внесли чего-либо принципиально нового, все же они способствовали накоплению фактического материала.
Новый период в изучении курганов начался после Октября и связан с именем и деятельностью известного советского археолога В. И. Равдоникаса. Вместе с Г. П. Гроздиловым он провел раскопки курганных могильников по рекам Сяси, Воложбе, Ояти и, что особенно должно быть признано его заслугой, расширил район раскопок в северо-западном направлении, вскрыв ряд памятников на реках Олонке, Тулоксе, Видлице. На основе добытого им самим, а также и ранее известного материала В. И. Равдоникасом написано интересное исследование о ранней истории этого района, в котором автор подверг убедительной критике так называемую норманнскую теорию. Социально-историческое истолкование курганов как памятников эпохи становления феодальных отношений на северо-западе нашей страны, выдвинутое им впервые, в настоящее время признано всеми советскими археологами и историками. Однако объяснение этнической природы исследованных им памятников, принадлежащих, по его мнению, карелам, вызывает возражения, что мы постараемся обосновать ниже.
После работ В. И. Равдоникаса исследования курганов на некоторое время прекратились. В предвоенное и послевоенное время небольшие статьи публиковались Г. П. Гроздиловым и Я. В. Станкевич, в особенности интересна статья последней, в которой делается попытка подвести некоторые итоги изучения курганов. Однако, как оказалось, подводить итоги было еще рано. В том же году, когда появилась статья Я. В. Станкевич, начала работу трехлетняя экспедиция А. М. Линевского, в результате которой были получены весьма важные материалы, внесшие много нового в изучение курганной культуры Межозерья.
Раскопки А. М. Линевского, проведенные почти по всему течению реки Ояти, позволяют проследить такие факты, которые предыдущими археологами не были замечены. Дело в том, что А. М. Линевский раскапывал могильники полностью, «на снос», не оставляя нераскопанной ни одной курганной насыпи. Можно, конечно, возражать против подобной методики раскопок в том отношении, что в таком случае не остается памятников для последующего контроля, но, безусловно, общая картина становится максимально ясной. Все это позволяет с большой убедительностью показать наличие у «курганного племени» имущественного и социального неравенства, выявить взаимную группировку погребений, уточнить датировку и т. д.