Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры
Шрифт:
6
В. В. Мавродин полагает, что к этому времени (в половине X в.) сложился «могучий племенной союз» под руководством ильменских Словен, имевший антиваряжскую направленность, в состав которого входили Чудь, Меря и Весь (В. В. Мавродин. Образование древнерусского государства. Л., 1945, стр. 206–209).
7
По вопросу об этом восстании существует обширная литература. Разбор ее не входит в нашу задачу. Укажем лишь попутно на некоторую неопределенность летописной датировки этого события, отмечаемую исследователями, оставляя, впрочем, ее без уточнения, так как для нашей работы это не имеет существенного значения.
8
Гобино —
9
Арабскими этих писателей называют в том смысле, что они часто писали на арабском языке. По национальности многие из них не были арабами. Некоторые авторы, по традиции причисляемые к арабским, писали по-персидски.
10
Об этом также говорит А. П. Смирнов: «Трудно согласиться… с Вестбергом, полагавшим, что Весь, включенная в состав Руси, потеряла уже тогда все свои этнографические признаки» (А. П. Смирнов. Очерки…, стр. 227).
11
Первая поездка А. И. Шегрена к вепсам (южным и средним) состоялась в 1824 г., вторая (к прионежским) — в 1826 г. (см. хороший биографический очерк, написанный А. Йоки по материалам дневников А. И. Шегрена: А. I. Joki. А. I. Sjogren. Tutkijan tieni. Helsinki, 1955, стр. 114, 115, 129).
12
Это последнее название нам подсказал А. И. Попов.
13
Написание слова «весь» с заглавной или со строчной буквы воспроизводится по тексту источника.
14
Мысль о сохранении Веси в лице вепсов Д. К. Зеленин высказывал неоднократно [Д. К. Зеленин. 1) Древняя финская Весь; 2) Russische (ostslavische) Volkskunde. Berlin und Leipzig, 1927, стр. 5; 3) Принимали ли финны участие…, стр. 99].
15
Можно сказать более определенно: прибалтийско-финский.
16
П. А. Аристэ «Формирование прибалтийско-финских языков….» стр. 18. Некоторые исследователи (ср.: С. М. Середонин. Историческая география, стр. 68, 71) полагали, что германские заимствования в прибалтийско-финских языках имеют своим источником готов, готский язык. Это неверно. Во-первых, как выяснилось, готы никогда не играли в Восточной Европе той выдающейся роли, которая им неосновательно приписывалась. Во-вторых, заимствования из германских языков образуют два разновременных пласта: более древний, восходящий к германскому языку-основе. и более поздний, полученный из скандинавских языков. В этом последнем случае готы могли играть некоторую роль, впрочем более чем скромную.
17
А. М. Линевский выдвинул гипотезу «о возможности появления Веси в юго-восточном Приладожье из Белоозера» (А. М. Линевский. К вопросу о происхождении культуры карел и соседних племен. Карело-Финск. фил. АН СССР, научн. сессия 1951 г., тез. докл., Петрозаводск, 1951). Такая конструкция, базирующаяся лишь на слишком прямолинейно понятом сообщении летописи, ничего не объясняя, противоречит всем имеющимся в нашем распоряжении данным. В дальнейшем изложении при разборе взглядов В. И. Равдоникаса мы еще будем иметь случай привести дополнительные соображения, совокупность которых заставляет нас отнестись отрицательно к выставленной А. М. Линевским точке зрения.
18
Указание на присутствие курганов приладожского типа на левом берегу Волхова заимствуем из кн.: W. I. Raudоnikas. Die Normannen
19
Я. В. Станкевич, склоняясь в общем к признанию
20
А. М. Тальгрен, между прочим, выдвинул компромиссную версию, согласно которой рассматриваемые памятники будто бы принадлежат населению, являвшемуся общим предком вепсов и карел.
21
По черепам, обнаруженным раскопками А. М. Линевского на р. Ояти, M. М. Герасимовым созданы превосходные реконструкции, экспонируемые в Государственном музее Карельской АССР в Петрозаводске.
22
Финская исследовательница Э. Кивикоски, раскапывавшая в период Великой Отечественной войны курганы на р. Видлице, также видит в них памятники культуры древних.
23
Вместе с тем здесь необходимо сделать оговорку, состоящую в том, что никак нельзя исключить и возможности сохранения весьма архаических пережитков, восходящих к традициям группового брака. Правда, археологически они никак не прослеживаются, но много позднее, в XVI в., следы их нам встретятся в письменных источниках.
24
Современные приладожским курганам памятники (могильники и городища) известны в западном и северном Приладожье. Их считают емскими (тавастскими) (В. И. Равдоникас. Археологические памятники западной части Карело-Финской ССР. КСИИМК, VII, 1940, стр. 15, 17).
25
М. В. Фехнер, например, говорит об этнических связях с Весью населения Ярославского Поволжья, основываясь на данных Большого Тимеревского могильника. М. В. Фехнер допускает, что Тимеревские курганы — это памятники Веси. Но это, конечно, такая же крайность, как и видеть в них чисто славянский могильник.
26
Д. М. Лебедев. Очерки по истории географии в России XV и XVI веков. М., 1956, стр. 61 и сл. — Мы в нашей работе говорим только о северных преданиях. Что же касается южносибирских легенд о Чуди, то, видимо, они занесены сюда в период первоначальной русской колонизации, шедшей, как можно думать, хотя бы частично через северо- восточные владения Новгорода. Здесь, в Сибири, они прикрепились к памятникам и событиям, не имеющим к действительной Чуди ни малейшего отношения. Это было ясно и прежним исследователям. Характерно, что создатель урало-алтайской концепции М. А. Кастрен в своих построениях оперировал преимущественно языковым материалом, не привлекая сюда данных о рассматриваемых преданиях. Как можно видеть по данным новейших исследований, предания о Чуди, распространившиеся в восточном Забайкалье и других местах Сибири, в новых условиях бытования приобрели существенные отличия от северноевропейских. В сущности, общими в них остались лишь название древнего исчезнувшего народа Чудью и мотив закапывания и гибели Чуди под землей. Это последнее обстоятельство, что будет легко заметить из дальнейшего, может служить почти неопровержимым доказательством позднего проникновения самих преданий в южную Сибирь. На новом месте к преданиям о Чуди прикрепились мотивы из других преданий, например, образ «белого дерева» — березы, появление которой будто бы было воспринято Чудью как зловещее предзнаменование того, что в этих местах установится владычество «белого царя» и проч. Небезынтересно, наконец, отметить, что имя Чудь встречается также в некоторых вариантах русских былин (Сборник Кирши Данилова. М.—Л., 1958, № 21; Былины Печоры и Зимнего берега. Новые записи. М.-Л., 1961, № 82). Определить этническую принадлежность этой Чуди теперь еще трудно.