Верь мне, Есения
Шрифт:
— Не зря, — заявляю, сама от себя не ожидая сопротивления. — Мы должны идти дальше.
Свое чувство я даже объяснить не могу. Просто знаю, что нам, во что бы то не стало, нужно продолжать путь в этом направлении. И дело даже не в том, что возвращаться может быть опасно, а в том, что мы должны быть именно в этом коридоре в нужное время.
— Окстись, малявка, — фыркает блондин. — На кой нам туда соваться? Ты хоть знаешь, куда ведет этот ход?
— Не знаю, — качаю головой. — Но мы должны им пройти до конца.
С этими словами я первая дергаю ручку двери и шагаю в темный узкий коридор. В отличие от предыдущего, светильники на стенах тут не предусмотрены, и продвигаться приходится чуть ли не на ощупь, держась ладонью за шершавую каменную стену и осторожно пробуя носком уже безвозвратно испорченной туфли дорогу впереди.
О чем-то пошушукавшись, парни ступают вслед за мной, больше не препираясь и не прекословя. То ли и правда прониклись моим состоянием, уверовав в мою интуицию, то ли просто решили — чем бы дитя не тешилось, главное, чтоб голову на плечах сохранило. При чем, в моем случае в буквальном смысле…
Правда Кейн быстро обгоняет меня и становится впереди процессии, зажигая непонятно откуда у него взявшийся небольшой артефакт, дающий узкий луч света. Этот парень полон сюрпризов, как я посмотрю…
Замыкает шествие блондин, изо всех сил испускающий недовольство подобной ситуацией.
Глава 40
Постепенно становится понятно, что мы спускаемся все ниже и ниже. Воздух делается более прохладным и затхлым, в нем отчетливо узнаются запахи сырости, влажной земли и глины. Хотя заметно, что по самому коридору ходили совсем недавно, причем не один раз. Световой луч то и дело выхватывает обрывки паутины, а обиженных вторжением на их территорию и вандализмом пауков, наоборот, не видно. Но ведь если бы в тайном ходе никто не появлялся длительное время, то эти членистоногие, без сомнения, чувствовали бы себя здесь королями и полноправными хозяевами.
Вывод напрашивается сам собой — блондин явно знал куда бежать, и закрытая на замок дверь его знатно удивила. Совпадение? Не думаю… Пора уже припереть к стенке моих друзей и вытащить всю правду наружу.
Коридор заканчивается небольшой дверью, которая тоже закрыта, но у нас есть отмычки и опытный медвежатник, и я не о себе сейчас, если что…
Джер с легкостью открывает нехитрый замок, и мы оказываемся в каком-то подвале. Сквозь решетчатое окно под самым потолком виднеются огни академии. Более того, я даже теперь понимаю, в каком здании мы очутились. Это подвал местной ратуши, вернее, того ее крыла, где размещается филиал исторического музея.
Выбраться отсюда совсем не составляет труда. Помещение явно заброшенное, и им давно не пользовались по назначению, только загрузили всяким хламом и благополучно забыли, а выход у подвала имеется отдельный.
Признаться честно, я уже начала побаиваться, что завела всех куда-то к черту на кулички, и мы снова получим проблемы на наши головы, теперь уже по моей вине. Но на счастье все оканчивается благополучно. Правда картину омрачает постоянное ворчание блондина, который хоть и сдерживается в выражениях, не понимая, чего меня сюда понесло, но, ручаюсь, мысленно мою тушку уже четвертовал, и не раз. В отличие от друга, который сразу же уверовал в мою интуицию, он поддает сомнению не только внутреннее чутье, коим меня наградила природа, а и мои собственные умственные способности. Трижды “ха-ха”, сам-то, небось, не раз тут шарился, а теперь недоволен, что я раскрыла его маленький секрет.
Хоть я сама ума не приложу, почему мы не вернулись в актовый зал, но делаю моську, что так и было задумано, и топаю в направлении академии. Через несколько минут зубы начинают выстукивать от холода, а я чувствую себя Жанной д'Арк, жертвующей всем ради благородной цели.
Дорога ведет не к главному входу, а к небольшой металлической ажурно выкованной калитке, в которую мы незаметно проскальзываем. Парни тихо препираются, до сих пор не придя к консенсусу, я же настороженно прислушиваюсь к тому, что делается вокруг.
Небольшой сад на заднем дворе академии освещен слишком плохо, и моя интуиция просто вопит, что сейчас произойдет что-то важное и значимое.
Шикаю на разбушевавшихся друзей, которые, опешив, замолкают, и отчетливо различаю шаги.
Не сговариваясь, мы прыгаем за ближайший куст и, тихо прижавшись друг к другу, — ибо куст один, а нас целых трое — навостряем уши.
— Что профессор Эзофилус делал в Ладене? — голос магистра Бертон звучит хрипло и взволнованно.
Парочка преподавателей выныривает из темноты и становится как раз напротив нашего убежища.
— Да кто ж его разберет, Аби? — второй голос вне всяких сомнений принадлежит профессору Шарлье, преподавателю прорицания. — Только подозрительно все это. Разбойники просто так не нападают на ректоров магических академий. И та шушваль, которую задержали, ручаюсь совершенно ни при чем. Копать нужно глубже.
— А что сказали власти Алигии? Они занимаются этим делом? — настойчиво допытывается преподавательница алхимии
— Насколько мне известно, сам король Дориан взял под личный контроль случай с мастером, — отвечает мужчина. — И поместил его в лучшую королевскую лечебницу, где за него взялись светила современной медицины. Но пока профессор так и не пришел в себя.
На минуту между собеседниками воцаряется напряженное молчание, в то время как мы обмениваемся недоуменными взглядами.
Это что получается? Ректор академии, ни с того, ни с сего, отправился в соседнюю страну, где на него совершили покушение преступники.
— Не нравится мне все это, Жан. После сегодняшнего случая министерской проверки нам не миновать, и у меня плохое предчувствие, — наконец, выдает магистр Бертон. — Теперь у них будет повод вовлечь академию в свои политические игры. Без Эзофиуса мы беззащитны. А что там говорят твои карты?
— Не хочу тебя пугать, Аби, — мрачно вздыхает профессор Шарлье. — Но это начало конца…
Глава 41
Эти слова продолжают звучать в моей голове даже после того, как двое преподавателей уходят. То, с какой обреченностью сказал их профессор Шарлье, вызывает толпы мурашек, бегущих по коже. Отчего-то я ни капли не сомневаюсь в его пророчестве.
— Ты знал? — шепот блондина, прижавшегося ко мне с правой стороны, звучит слегка пугающе в тишине сада.