Верь мне и жди
Шрифт:
— А он сам не поет?
Марина пожала плечами:
— Не знаю, я ведь там ни разу не была.
— Если бы пел, поехал бы с группой, наверное, — вслух размышляла я, забыв о своей всегдашней сдержанности с Мариной.
— Ну, я думаю, там будет кому подыграть; столько музыкантов собирается! — возразила скрипачка.
Кто ж она? Организатор, участник, поклонница, рядовая славянофилка? Марина еще раз попыталась отговорить меня от авантюры, но только еще больше раззадорила и укрепила в безумном решении.
Мы расстались у моего подъезда. Я вошла в квартиру и тотчас бросилась к компьютеру изучать местность, куда мне предстояло путешествие. Почитала информацию о лагере «Святояр». От деревни Колоколуша нужно было идти еще три километра по лесу. Да, глубоко забрались! Я распечатала карту на всякий случай и заказала по телефону билет до Вологды на завтра. Вечером мне его уже доставили. Получилось почти в два раза дороже, чем в кассе, но я экономила время. Предстояло еще собраться в путь.
Я не знала, что брать с собой, какая будет погода, что мне пригодится, а что нет. Опыта походной жизни почти никакого. Поездки в Ялту не в счет. Туда я ездила с одним пакетом самых необходимых вещей. Но это юг, а теперь я отправляюсь на север. В Москве жара, а что там в Вологде? Опять залезла в Интернет, посмотрела погоду. Вроде бы тепло, но надо взять теплую кофту или ветровку. А еще лучше шерстяное мексиканское пончо с капюшоном. В самый раз для фолк-фестиваля.
Итак, кроме пончо, я отобрала две юбки, легкую кофточку, платье, соломенную шляпу, удобные мокасины для ходьбы по лесу. Куда все это впихнуть? Я перерыла гардеробную и антресоли, достала вместительную ковровую сумку, купленную у армянских мастериц и вполне подходящую для такого путешествия. К тому же она перекликалась расцветкой с моим пончо. Насколько такая одежда практична для леса, я не знала. И еще я совершенно не подумала о еде.
Вспомнила, когда проголодалась, но произошло это уже в Вологде, куда я приехала рано утром, перед рассветом, невыспавшаяся и измученная ожиданием. К поезду подскочили частники, предлагающие отвезти куда угодно. Я спросила о Колоколуше.
— Вам в «Святояр»? — опережая всех, бросился ко мне молодой парень. — Я знаю, где это. Садитесь!
Он помог мне дотащить до машины сумку, бросил ее в багажник, и мы двинулись. Довольно быстро миновали милый уютный городок. В другое время я бы по достоинству оценила красоту его монастырей, деревянное кружево удивительных домов, кремль. Теперь же во мне пылал всепоглощающий огонь.
Мимо проплыли поля и сменились лесом. Вставал туман, запахи обострились, и я не могла надышаться этим пьянящим воздухом. Вид свежей, сочной зелени радовал глаз. Однако и комары зажужжали, залетая в открытое окно.
— А вы из этого лагеря? — заметно окая, полюбопытствовал водитель и покосился на меня.
— Нет, я на фестиваль.
— Петь будете?
— Танцевать, — огрызнулась я, но водитель принял сказанное за чистую монету.
— Я бы посмотрел… — И он еще раз покосился.
Мне стало не по себе. Отправилась в неизвестную глушь одна, с приличной суммой денег на всякий случай, без каких бы то ни было средств защиты. Я посмотрела на парня. Вид у него был вполне благодушный.
Солнце еще не взошло, но было светло как днем в пасмурную погоду. Да это же север, белые ночи. Мы ехали и ехали. Я устала любоваться видами и задремала.
— Приехали! — послышалось рядом, и я открыла глаза.
Мы стояли на краю небольшой деревеньки. Водитель достал мою сумку, я расплатилась, и он отбыл. Солнце взошло. Тишина поразила меня. Вокруг разливался неизбывный покой. Деревня стояла в лесу. Старые поля кругом заросли намертво кустарниками, елками, березами.
Однако я не знала, куда мне двигаться дальше. Пожалела, что со сна не расспросила шофера, как добираться до лагеря. Делать нечего, надо ломиться в чужие дома. Я побродила по деревне, опасаясь собак, но никто меня не облаял. Деревня казалась совершенно нежилой. Но вот где-то промычала корова — значит, жизнь есть!
Я направилась на звук и увидела большую огороженную усадьбу, внутри которой стоял трактор и лежали бревна. Новый двухэтажный дом, обшитый досками, составлял разительный контраст с соседними старыми, серыми, развалившимися избами. Когда-то и они были красивые, просторные, с высокими фундаментами и крылечками, со светелками наверху. Теперь все вокруг походило на послевоенный пейзаж. Запустение, прах, крапива в человеческий рост. Присев на покосившееся крыльцо старого домика, я с сожалением осматривалась вокруг.
— Вам кого?
Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. У дома стояла женщина с подойником и спокойно смотрела на меня.
— А… вы здесь живете? — ответила я вопросом на вопрос.
— Живу. — Она направилась во двор.
— Скажите, а где здесь можно попить? — Я умирала от жажды.
Женщина остановилась:
— Вода у меня родниковая, вкусная. Молоко еще вечорошнее. А то подожди, парного дам. — Она тоже заметно окала.
— Можно водички?
Женщина кивнула, отставила подойник, ушла в дом и скоро вышла с полным ковшиком. Холодная прозрачная вода и впрямь показалась мне необыкновенно вкусной.
— Скажите, а у вас можно будет на время остановиться? Я заплачу.
— Дачница, что ль? Или с этими оглашенными? — Она неопределенно кивнула в сторону.
Я пожала плечами:
— Дачница скорее.
— Из Москвы?
— Да.
Женщина кивнула и сказала:
— Тут в любой дом заходи да живи. Все хозяйство на месте, только вымести да помыть.
Я напилась и поставила ковшик на крыльцо.
— Ой, спасибо! А как пройти в лагерь «Святояр»?
Женщина уже было вошла в хлев, но остановилась и внимательно посмотрела на меня.
— Туда ступай, — указала она рукой. — Тропку увидишь между домами, пойдешь вдоль озера, она тебя выведет куда надо.
Однако прежде чем идти в лагерь, я выбрала дом, менее всего разрушенный, и не без опаски поднялась на крыльцо. Двери были открыты, никаких замков. Войдя в избу, я огляделась. Непонятная грусть сжала мне сердце.
Когда-то здесь была жизнь, старые поколения сменялись новыми, люди умирали и рождались, а теперь где они? Когда угасла последняя искра? А дом-то еще хоть куда! Конечно, здесь не было ничего ценного, но стояла большая русская печь (я сразу вспомнила Настю и ее лекцию о том, как готовить пироги в русской печке), на подвесных полках — немудреная посуда: кастрюли, сковородки. На столе — настоящий самовар. Электричества в доме, да и во всей деревне, по-видимому, не было. В большой просторной комнате, накрытый вышитыми салфетками, стояли комод с каким-то тряпьем, кровать с железными спинками и никелированными шишечками, древние рассохшиеся стулья.