Верь только мне
Шрифт:
—Макс, я не хотел. Не знаю, что на меня нашло, но я натворил полной хуйни.
Он делает вид, что не слышит, перемещаясь на другую сторону большого кофе-острова к подошедшим гостям. К счастью, те просто берут кофе с собой и сваливают.
—Я сейчас был в больнице у Петра, разговаривал с врачом. Ему нужна операция.
Макс шумно выдыхает, прикрывая глаза, будто сдерживая раздражение: —Предлагаешь заработать на неё? Машину тебе помыть или ботинки начистить?
Сука, больно. Но я сам виноват.
—В хорошего друга решил поиграть, Вил?
—Макс, — я спускаюсь со стула, и пытаюсь ходить за ускользающим другом вкруговую бара, чтобы хоть как-то продолжить беседу,— Я конченный! Я урод! Я говно! Мне пиздец, как хреново за все, что я наговорил тебе. Я так не считаю. И никогда не считал, ты мой бро!
Кудрявый наконец-то останавливается у холодильной витрины и подходит к стойке: —Вот, — он толкает по столешнице в мою сторону белый пластиковый контейнер, —подарок тебе на окончание нашей дружбы.
Меня начинает колотить мелкой дрожью. Он не шутит. Макс смотрит на меня настолько безразлично, что я понимаю, что он уже принял решение. И он больше не ждёт моих извинений.
Пиздец.
Делаю еще одну попытку: —Знаю, что ничего не оправдает мое поведение, но я не смогу без нашей дружбы, слышишь? Прости меня долбоеба.
—Молодой человек, можно Вас? — две девушки подсели с противоположной стороны.
Макс улыбается им, что сейчас подойдет, и снова абсолютно холодно поворачивается ко мне: —Ты прав. Ничего не оправдает твоего поведения. И дружбы нашей уже давно нет, не пизди хотя бы сейчас, —он делает два шага назад. —А теперь мне «неудачнику» надо работать.
Стою и обтекаю, глядя, что Макс как ни в чем не бывало обслуживает посетителей, мило болтая.
Ему настолько плевать? А у меня будто сердце вырвали. Внутри только холодная пустота. Это я все уничтожил.
Хватаю со стойки контейнер, и уматываю прочь.
Голова начинает трещать от злости и негодования. Сажусь в машину, и еду в универ. Мне нужно к ней.
Глава 24. Виолетта
Сегодня я не смогла заставить себя пойти на кафедру и делать вид, что мне приятно там находиться. Отсижусь денечек с работами студентов у себя. Уже второй час после занятий зависаю в подсобке и проверяю самостоятельные, то и дело отвлекаясь на благоухающий букет, который наполнил тонким розовым ароматом все помещение.
—Он не простил меня, — в подсобку как смерч врывается Фишер, и я подпрыгиваю от испуга, отшвырнув ручку в сторону.
—Боже! — выкрикиваю. —Хватит меня пугать! Кто не простил? — я прокручиваюсь к нему на стуле.
Но Вил даже не умничает насчет того, что я в очередной назвала его богом. Он выглядит очень подавленным.
Опускается на пол рядом с букетом, садится прямо у моих ног, рядом ставит какой-то контейнер.
—Максимиллиан. Я ему больше не друг.
—Ему нужно время, Вильгельм. Твой поступок слишком ранил его, чтобы
—Он дал мне это, — показывает глазами на контейнер, —Сказал, что прощальный подарок. Я не открывал еще, — смотрит на меня снизу вверх.
Я, наверное, какая-то извращенка, но когда Вил негодует, я не могу перестать разглядывать его. Тяжелый взгляд делает его серый цвет глаз густым и насыщенным.
Он одет по-деловому, но со свойственной ему пофигистической расслабленностью: верхние пуговицы рубашки расстегнуты, демонстрируя кулон, рукава закатаны, обнажая крепкие руки. Сидит такой сосредоточенный на фоне своих цветов и так мило хмурится.
Блин, Виолетта, хватит пялиться на студента!
—Там пирог по рецепту твоей мамы, — догадываюсь сразу. —Максимилиан рассказывал, как заказывал его у поставщиков и заморачивался с составом, чтобы было похоже по вкусу.
Вижу, как высоко поднимается его грудная клетка, Вил тяжело дышит и приоткрывает крышку. На лице сменяется сотня эмоций: от благодарной радости до грусти с привкусом боли.
—Блин, он даже пахнет точь-в-точь как в детстве! Он реально сделал это для меня? Вот же я конченный! — открывает контейнер и сокрушается над пирогом. —Виолетта, что мне теперь делать?
—Чай ставить, Вилли! — встаю, протягивая ему чайник с полочки. —Я жуть, как хочу есть!
—Ты серьезно? — Вил опешивает, но все же встает, забирая чайник из рук.
—Я сейчас с ума сойду от голода, с утра ничего не ела. Всухомятку я жевать не планирую! Давай, бегом за водой. На пустой желудок хорошие решения не приходят.
Мы оба сидим полу подсобки, опершись спинами о стеллажи и едим из одной пластиковой посуды, которую поставили на поднос для химических экспериментов, и запиваем божественный пирог пакетированным чаем.
Не могу сдержать эмоций от наслаждения: —Ммм, это реально лучшее, что я когда-либо ела! Нужно будет взять рецепт.
После перекуса Вил оживает: —Это можно считать свиданием? — закидывает в себя заключительный кусочек запеканки и хитро улыбается.
—Да, щас, конечно! Это больше похоже на сеанс скорой психологической помощи. Принудительный для психолога! — верчу горячую кружку в руках.
—Ты просто всегда говоришь нужные слова, Оленёнок, — толкает меня локтем в плечо.
Смотрю на него снисходительно: —В следующий раз просто сам поешь, без меня, и тебе тоже полегчает.
—Без тебя не интересно, кто тогда будет беситься на мои выходки? — кивает в сторону букета.
Заливаюсь краской, надеясь, он не заметил: —Я не бесилась!
—Ты всех, кто тебе цветы дарит, в блок кидаешь? Или это ограниченное предложение только для меня? — игривый Лось отодвигает от нас поднос с едой, и разворачивается ко мне всем корпусом.
—Просто это было неуместно, Вил! — начинаю возмущаться. —Ты сам говорил, что здесь серпентариум, и вокруг глаза и уши. Не дай бог кто-то поймёт, что у меня шуры-муры со студентом, и вышвырнут меня отсюда, еще и с пометкой в трудовой.