Вера и власть (Империя тысячи солнц - 4)
Шрифт:
Прозвенел звонок, и ребята в тренажерных кабинках подняли головы.
Видя их разочарованные лица, Фиэрин заставила себя улыбнуться.
– Пора меняться. Посмотрите, сколько народу ждет своей очереди.
– За кругом стояла группа подростков - они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, сердито поглядывая на нее и других воспитателей.
Сердце у Фиэрин беспокойно забилось: некоторые из этих юных поллои казались такими... неуправляемыми.
Впрочем, те, что сидели за пультами, послушались достаточно охотно, хотя им урезали
Но тут дело приняло дурной оборот.
Ожидающие, как только смолк звонок, выстроились в подобие очереди. Когда Панкар выпроводил из кабинки последнего ученика, первый по очереди мальчик двинулся вперед, но девочка из задних рядов его опередила.
Фиэрин хотела вмешаться, но не успела. Парень схватил девчонку за плечо своей длинной жилистой рукой и швырнул обратно в очередь.
– Ты, засранка, - я первый.
Девочка отлетела назад с открытым ртом. К ней подступили другие, кое-кто с кулаками.
– Жди своей очереди! Дулу поганая!
– Перестаньте!
– крикнула Фиэрин, но ее никто не слушал. С беспомощным ужасом она смотрела, как мальчики и девчонки кольцом окружают юную Дулу. Один голос перекричал все остальные:
– Мы научим тебя правилам хорошего тона!
Девочка, побелев, стиснула зубы, и двое парней отскочили назад, вопя от боли, - у одного из носа текла кровь, другой прижимал к груди поврежденную руку. Девочка крутнулась на месте, изготовив руки в уланшийской стойке.
– Кто меня тронет, умрет, - выговорила она среди внезапной тишины,
– Если не вмешаться, будет бунт.
– Старый Панкар, отстранив Фиэрин, пошел прямо на стайку подростков.
– Всем стоять на месте!
– скомандовал он, многозначительно глянув через плечо на Фиэрин, и она вспомнила код чрезвычайной ситуации.
Дрожащими пальцами набрав его на пульте, она вздохнула с облегчением, когда через пару секунд откуда ни возьмись явились четверо десантников. Они быстро навели порядок: пострадавших увели в одну сторону, девочку Дулу - в другую.
Панкар сделал знак оставшейся очереди, и присмиревшие ребята заняли места в кабинках. Одни еще ворчали и сердито смотрели девочке вслед, другие держались боязливо.
Другие взрослые за пределами их класса разгоняли детей, собравшихся поглазеть.
Когда все утихомирилось, Фиэрин и Панкар начали медленный обход. Ребята прилежно занимались делом.
Панкар, вернувшись за контрольный пульт, вывел на экран личные данные, и у Фиэрин сжалось сердце, когда она увидела имя девочки: Харил лит-Ямагучи. Накануне Фиэрин сказали, что вся семья Ямагучи пала жертвой рифтеров в своем родном мире. Харил выжила только потому, что была в школе.
Но Панкару это имя явно ничего не говорило. Он покачал головой.
– Кто-то должен сказать этим юным Дулу, что настаивать на своих привилегиях - значит распихивать локтями других.
– Она ни на чем не настаивала, - сказала Фиэрин.
– Это просто привычка.
Панкар мрачно поджал губы.
– Придется ей эту привычку оставить.
– Старик взглянул на Фиэрин из-под кустистых белых бровей.
– Лучше бы вы, Дулу, забрали таких, как Харил, на свои виллы и яхты. Уж у вас-то место найдется.
"Не так это просто", - хотела сказать она, но слова "вы, Дулу" больно задели ее, и она промолчала. Как объяснить ему, что тот, у кого нет на Аресе родственников, должен держаться союзников своей семьи и что нарушение этих связей может вызвать последствия, которые потом годами не исправишь?
Как объяснить, что человек, носящий дорогую одежду, может быть не богаче подсобных рабочих, которые ходят в выданных а им летных костюмах? Что лишние люди на площади, которая представляется поллои огромной, для Дулу столь же невыносимы, как и для поллои в их тесных квартирах?
Как объяснить, что я не решаюсь взять ребенка в ту опасную среду, из которой сама постараюсь уйти как можно скорее?
Сделав лицо безразличным, Фиэрин сказала дипломатически:
– Обойду их еще раз.
Три часа спустя она с пульсирующими висками встала в очередь на транстуб. Она задержалась на два часа против своего обычного времени: в приюте все время возникали какие-то проблемы, и все добровольцы помогали их улаживать.
Стоя в толпе на остановке, она старалась не слушать разговоров, которые на сердитых, повышенных тонах велись вокруг нее, но вдруг услышала свою фамилию.
– ... и не одного Кендриана - их всех бы надо судить. Все рифтеры проклятые убийцы.
Это они о Джесе! Фиэрин украдкой бросила взгляд на говоривших - это были две женщины-поллои неопределенного возраста, с лицами, побуревшими от ультрафиолетового излучения.
– Но те рифтеры, которые были с Кендрианом, помогли Эренарху.
– Так ведь недаром - они разграбили Мандалу! А он сидел и смотрел на это.
– Мисса! Он как-никак Панарх.
Вторая женщина смутилась:
– Я ничего не хочу сказать плохого про Его Величество, но их капитан другое дело. Темпатка и должарианка в придачу. А эти маленькие выжигатели мозгов, которые всегда при ней? Говорят...
– Заметив, что Фиэрин смотрит на них, женщина демонстративно отвернулась и понизила голос до шепота.
Расстроенная Фиэрин тоже отвела взгляд. Нервная обстановка портит ее манеры - но она уже не впервые слышит речи такого рода. Новости тоже раздувают роль рифтеров в войне. Зачем? В кого они метят - в Джеса, в Панарха или в них обоих? Она достаточно разбиралась в семиотике, чтобы понимать, что многозначность - самая сильная черта символических средств информации.
Со свистом сжатого воздуха подошла капсула, но когда ее двери открылись, взорам ожидающих представилась плотная человеческая масса, голоса из которой раздраженно оповещали, что места больше нет.