Вера и власть (Империя тысячи солнц - 4)
Шрифт:
В этой Галерее, как выяснилось, все обстояло точно так же. Разгадывать, кто что говорит, было для нее не слишком интересно. Обычно она просто слушала разговоры, но сегодня ей явилось привидение в помятом платье, убегающее от собственных призраков.
В личном гроссбухе Ваннис Фиэрин лит-Кендриан числилась среди кредиторов. За всю жизнь только два человека сделали Ваннис бескорыстное предложение. Отблагодарить Фиэрин было в ее силах - и Ваннис предупредила ее, что Архон Торигана намерен сделать из ее брата козла отпущения. Ваннис была уверена,
Но, сделав это, она не до конца рассчиталась с долгом - кроме того, ей хотелось разгадать причину страха, который Фиэрин скрывал под тонким покровом учтивости.
Это, конечно, как-то связано с Тау. Быть может, Фиэрин ему наконец надоела? В юности Ваннис сама испытала на себе утонченную жестокость его нрава.
– Вот мы и дома, - сказал Ваннис, ступив на узкую дорожку к своей вилле.
– Там никого нет, кроме моей горничной, да и ее можно отпустить.
Они вошли в будуар Ваннис. Серебристые глаза Фиэрин блуждали по комнате, ничего не видя.
– Я лучше пойду, - сказала она с почти судорожной улыбкой, утратив всякий контроль над собой.
– Я и так уже опаздываю. Тау будет беспокоиться.
Ваннис, взяв ее трепещущие руки в свои, решила рискнуть немного.
– Мы с Тау старые друзья. Ступайте-ка в ванную - она вот там - и смойте с себя дневные заботы, а я скажу ему, что от ваших трудов вам нездоровится и вы прилегли отдохнуть у меня. Он не станет возражать - он ведь знает, что здесь с вами ничего плохого не случится.
У Фиэрин перехватило дыхание, и это сказало Ваннис, что та поняла ее правильно: Ваннис не имеет никакого политического статуса, а значит, не станет втягивать Фиэрин в заговор против Тау.
– Ступайте же, - улыбнулась Ваннис.
– Я пошлю ему гол оком.
Она подошла к пульту, включив почтовый экран. Ее решительность приободрила Фиэрин, которая направилась в ванную. Ваннис воспользовалась случаем, чтобы немного затемнить окна в комнате - это создавало ощущение безопасности и располагало к интимности.
Фиэрин вернулась румяная, с влажными волосами, красиво падающими на хозяйский шелковый халат. На низком столике уже ждал серебряный сервиз. Ваннис оставила гореть только один светильник, и тианьги работало в режиме "зимой у камина", создающем тепло и комфорт.
Пока Фиэрин, запинаясь, излагала историю своего ужасного дня, Ваннис занималась медленным процессом приготовления горячего шоколада, молча слушая свою гостью и лишь изредка вставляя сочувственные замечания.
Когда Фиэрин дошла до посещения Галереи Шепотов, Ваннис поставила перед ней на блюдце фарфоровую чашку с золотым ободком.
– Я видела вас, - сказала Фиэрин, осторожно беря хрупкую чашечку, - но ведь там никого нельзя позвать, правда? И мы чисто случайно вышли оттуда в одно и то же время?
Голос ее снова дрожал и прерывался, и Ваннис, наблюдавшая за ней поверх собственной чашки, увидела неприкрытый ужас в ее глазах.
– Я ушла оттуда под влиянием импульса, - улыбнулась Ваннис.
Глаза Фиэрин закрылись на бесконечно долгое мгновение. Когда она открыла их снова, они смотрели пристально.
– И часто вы поступаете вот так, импульсивно?
Ваннис помолчала, склонив голову набок, - ее заставил задуматься не вопрос, а страх, который скрывался за этими порывистыми словами.
– Разумеется, - спокойно, с ноткой юмора ответила она.
– Искусство жить включает в себя внезапные решения удавить, возбудить любопытство. Но для принятия такого решения человек должен быть свободным, - медленно добавила она.
Ну вот, слова сказаны. Ваннис надеялась, что они не повлекут за собой поток откровений о садистских замашках Тау - сексуальные излияния всегда так неприглядны.
В этой игре она ставила на то, что девушку мучает нечто другое. Фиэрин живет в среде могущественных людей, не страдающих излишней сентиментальностью. Тау, правда, любит юных и невинных, но забавляется с ними лишь до поры до времени, а потом устраивает им брак с учетом своей экономической или политической выгоды. Фиэрин он почему-то держит около себя значительно дольше своего обычного срока.
Она живет с Тау, ее брат, давно уже разыскиваемый за убийство, томится в тюрьме, а ближайший сподвижник Тау затевает против этого брата процесс, якобы из самых высоких побуждений.
Тут должна быть какая-то связь.
В те недели, когда Брендон лит-Аркад пытался спасти своего отца, Ваннис занималась самообразованием. Она сознавала, что многого не понимает, и желала собрать вместе части головоломки.
Ее мать затратила целое состояние, наняв ей в наставники самого искусного из придворных ларгистов. В мирных садах их имения на Монтесьело Ваннис росла, окруженная лучшими художниками, музыкантами и актерами, каких матери удавалось залучить. Она чувствовала каждый оттенок сложного языка дулуских жестов, умела читать по губам и разгадывать мимику тела. Воспитание сделало ее примадонной большого света, которой не было равных даже при дворе. Но вскоре после блистательного брака Ваннис с наследником престола мать ее пропала, отправившись в религиозное паломничество, - она, женщина, никогда не выказывавшая интереса к религии.
Управление их семейным делом перешло к дяде Ваннис, в то время как сама Ваннис начала самую блестящую карьеру, которая только возможна для той, что не родилась в семье Аркадов.
Теперь Семион мертв, и у Ваннис нет никакого реального положения. Вместе с Семионом она лишилась и богатства, которым распоряжалась. У нее не осталось ничего, кроме острого ума - и понимания, что мать, видимо, сознательно оберегала ее от политических реалий.
В них-то Ваннис и пыталась вникнуть за эти последние недели. Зачитываясь далеко за полночь, а днем обдумывая прочитанное во время долгих прогулок, она старалась осмыслить, как пришла Панархия к нынешнему кризису.