Вера Штольц и олигархическое счастье
Шрифт:
Жанна сразу же насторожилась и решила выведать у Аполлинария поподробней, что он хочет узнать. Это было не так сложно, поскольку – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
Тем более, что мужчины, стоит им затащить девушку в постель, отчего-то всегда считают, что теперь девушка навсегда является их собственностью, и с ней можно вести себя гораздо более откровенно, чем с кем бы то ни было! Ах, какая глупость, какая громадная ошибка с их стороны! Они даже и не догадываются, насколько дамы могут быть коварны и злопамятны, и как они ловко могут пользоваться слабостями мужчин в своих интересах!
– И
– Кстати, не в этом ли и заключается один из ответов на вопрос, почему он именно меня зазвал в Египет? Может, именно для того, чтобы я дала ему контакты Полины в Швейцарии? А мой суслик-то совсем не так прост, как хочет казаться! Вот только его видимая хитрость – как на ладони, плюс совсем не умеет держать язык за зубами! Что ж, ты получишь телефончик и адресок, только смотри, как бы не пожалеть! А я сделаю все, чтобы Полина твою поездку со мной как следует запомнила!
Что сказать, эмоциональное состояние Жанны после допроса с пристрастием, учиненного ей пьяным Аполлинарием, немного изменилось – она определенно стала его подозревать в неискренности и двурушничестве.
Впрочем, она давно уже научилась скрывать свои чувства и всегда выглядеть супер – знаете ли, очень помогает в охоте за жирными богатыми теленочками. Так что она и вида не показала, что задета за живое (при ее-то планах, которые она уже успела понастроить по отношению к Аполлинарию), но решила для себя так представить дело Полине, чтобы та ни на минуту не сомневалась – Аполлинарий достоин страшной мести!
Кроме того, Жанна все-таки надеялась, что такую, как она, трудно не оценить по достоинству (как женщину вообще, и как женщину в постели), и она имеет все шансы, настроив Полину против Аполлинария, застолбить за собой место, ранее бывшее за ее «подругой». Все-таки, кроме собственного бизнеса у Аполлинария есть еще богатые родственники, которые уже и так ему помогают (о чем он сам несколько раз рассказывал). Деньги-то, в любом случае, есть, а проблемы с коммерцией как-нибудь разрешатся, а если и нет – то она-то лично ничем не рискует, и ей главное – просто выдоить из него как можно больше бонусов.
– Короче: телефончик – так телефончик, адресок – так адресок, но прежде, дай-ка я сама позвоню Полине и все ей расскажу, словно бы невзначай! – Жанна дождалась, пока Аполлинарий не отправится на физиопроцедуры в местный аналог оздоровительного центра (он специально выбирал отель, где была возможность пройти небольшой восстанавливающий курс – правда, за отдельную плату), и набрала Швейцарию.
– Привет, Полина, это я!
– О, Жанночка, привет, привет! Как дела? Что новенького?
– Да вот, хотела тебе рассказать. Лежу сейчас в номере в Египте на курорте, правда уезжать уже через пару дней, зато отдых на халяву, и мальчик под боком неплохой. Конечно, не то, что твой швейцарец, но тоже ничего – настоящий мачо звериной закалки плюс при деньгах!
– Ух, ты! – Жанне показалось, что в голосе Полины прозвучала нескрываемая зависть, – поздравляю! Давай рассказывай, кого это ты подцепила? Кстати, насчет швейцарца – ты не поверишь, по факту он оказался таким скрягой, что я часто жалею, что тогда сбежала от Аполлинария! Тоже был мальчик ничего – ну, да ты его знаешь! Так, кто там у тебя? Ладно, расскажешь, а пока слушай! – Полина затараторила, как курица-несушка, радующаяся новому снесенному яйцу.
Чувствовалось, что ей ужасно не хватает общения, и общения с нормальными русскими подружками:
– Представляешь, сижу дома одна почти безвылазно, швейцарец даром что миллиардер – просто чистый жлоб да еще и ревнивый, как бык. Никуда одну не пускает – только в сопровождении соглядатаев (исключение – только утренняя пробежка)! А про свадьбу-то и вообще думать забыл, скотина неблагодарная! А я же его лично из бассейна вытянула, жизнь ему уберегла! А он такая скотина неблагодарная! – Полина повторила эту фразу дважды, и чувствовалось, что ей хочется без остановки ругаться матом, причем громко и с выражением.
– А тут еще стал в последнее время намекать, что мне пора прокатиться на родину – повидаться со страной и близкими мне людьми и друзьями! Нет, ну ты только представь! И что мне теперь делать прикажете?
Жанна поняла, что если Полину насильно не прервать, она будет долго изливать на нее все, что наболело, и решила принудительно взять инициативу в свои руки. Тем более, что не для того она ей позвонила, чтобы опять услышать то, что и так уже слышала минимум три раза:
– Да, беда просто… кстати, насчет твоего бывшего Аполлинария. Я хочу, чтобы ты узнала первой – он оказался настоящим козлом с кривыми ножками, хотя кое-где и кое в чем и ничего! Ведь это он меня сюда вытащил – причем почти насильно. Уж как уговаривал, как увещевал! На коленях стоял! – Жанна победно зацокала языком, наслаждаясь возникшей на том конце провода длительной паузой.
– Говорил, что такое в постели вытворяет, ну чисто терминатор! Кстати, и впрямь – может, и ого-го как может! Он тебе привет передавал – так и говорил, типа: «Ты обязательно передай ей привет, а еще скажи, что тогда на Тайване в постели у него ничего не получилось потому, что женщина рядом с ним его совершенно не возбуждала»! Я не могу понять, он что, на тебя намекает? – Жанна специально сделала паузу, чувствуя, что Полина просто готова взорваться и молчит лишь только потому, что пока не может выйти из ступора от злости, и закончила:
– Вот точно форменная скотина, а ты говоришь: швейцарец, швейцарец! Все они одним миром мазаны!
– Это хорошо, что ты мне позвонила! – голос Полины был подобен шипению змеи, и яд, сочившийся в нем, мог бы, наверное, с легкостью прожечь толстый аутентичный персидский ковер в гостиной швейцарца, из которой Полина сейчас говорила по телефону. – А что еще тебе нарассказывал про меня этот терминатор ощипанный, импотент вшивый?
– Да больше ничего особенного, только хвастался, что собирается прилететь к тебе в Швейцарию предложить тебе какое-то дело! Дело у него есть к тебе, и важное – он мне сам говорил! – Жанна прикинулась, что не слышит убийственных интонаций в голосе Полины.