Вербное воскресенье
Шрифт:
Стив приехал на Кейп-Код в куртке с надписью на спине: «Детская сборная Нью-Джерси». Других рекомендаций ему не понадобилось.
Он окончил Дартмутский колледж, где изучал литературу и играл в американский футбол. Сейчас он живет в Лос-Анджелесе, пишет комедийные сценарии для телевидения. Ему тридцать три, он не женат и занимается бегом.
Стива я знаю хуже всех из моих детей, поскольку он меньше других нуждался во мне. В то же время он единственный, кто решил, подобно мне, стать профессиональным писателем. Он пишет исключительно комедии. Насколько я знаю, он не возьмется за сюжет, если не почувствует, что тот рано или поздно выведет
Еще его работа требует, чтобы он забыл все, чему его учили в Дартмуте на лекциях по истории, литературе, философии и прочего. Дело в том, что шутки должны касаться лишь того, что известно аудитории — телевизионные рекламные ролики, преходящие знаменитости, самые кассовые фильмы прошлого года, суперпопулярные песенки, непрестанно мелькающие в новостях политики, и так далее, и тому подобное. Это, наверное, довольно скучно. Из всех моих детей он меньше других привязан к семье. Если у него будут свои дети, там, в Калифорнии, они никогда не узнают, что принадлежат к роду де Сен-Андре и что у них есть троюродные брат и сестра по имени Карл Хироаки Воннегут и Эмико Эллис Воннегут.
Младший брат Стива Курт, который был усыновлен в девять лет, тоже живет в городке Леверетт, недалеко от брата Джима. Курт поселился там первым. Сейчас ему тридцать два, он пилотирует самолеты компании «Эйр Нью-Ингленд» и строит на продажу чудные деревянные дома, отапливаемые исключительно дровяными печами. Он сам живет в таком доме. Он женат на блестящей художнице Линдси Палермо. Детей у них пока нет.
Курт единственный из всех нас, кому дается бизнес. У него нет особого капитала, но свои небольшие средства он вкладывает разумно и получает заметную прибыль. Можно сказать, что он терпеливо лелеет свой маленький долларовый сад.
Остальным и дела нет до игр с деньгами. Им просто не до этого — как моим покойным отцу, матери, сестре и ныне здравствующему брату.
Я думаю, что дело тут в генетике. У людей либо есть врожденный интерес и умение распоряжаться деньгами, либо нет.
Все мы — жертвы эксперимента в области энтузиазма, узкой и предопределенной. Я, например, пишу.
Мой брат — энтузиаст в научном исследовании природы гроз. Моя покойная сестра была рождена с энтузиазмом в живописи и лепке, но сопротивлялась ему. Она сказала одну вещь, очень мудрую, как мне кажется: «Если у тебя есть талант, вовсе не значит, что этот талант обязательно нужно использовать».
В семье Адамс был и четвертый брат. Когда умерла его мать, он был еще младенцем. Его усыновил двоюродный брат отца, судья из Бирмингема, Алабама. Мать скончалась раньше, чем успела оказать какое-то влияние на его характер, и все же его отношение к жизни было точь-в-точь как у матери — и шутки тоже. Зовут его Питер Найс.
Он поговаривает о переезде в Леверетт, чтобы быть ближе к братьям, которые похожи на него больше, чем кто-либо в этом мире.
Когда мы усыновили Адамсов, двое наших детей заполучили своеобразных близнецов. Стив Адамс был ровесником Марка Воннегута. Курт Адамс был ровесником Эдит Воннегут. Радости Эдит не было предела, она потащила своего новоиспеченного близнеца в школу на игру «Покажи и расскажи». Кроме того, у нее стало на два старших (и сильных) брата больше. Для Марка выгоды нового положения были не такими очевидными. Он перестал быть старшим ребенком в семье и единственным мальчиком.
Сейчас
Каждый раз, как сержант Найтингейл приезжал допрашивать то одного из детей, то другого, этот маячок, вращаясь, нагонял на наш дом синие волны.
В тюрьму, правда, никто не попал.
И наркотиками никто не торговал.
Случилось только одно заметное автопроисшествие. Марк перевернул и вдребезги разбил микроавтобус «фольксваген» с восемью пассажирами. Людей разметало по обочине, как соль из опрокинутой солонки. Они вылетали через люк в крыше, через двери, через заднее окно. Марка выкинуло последним. Он приземлился на ноги, оказавшись лицом к лицу со встречным движением, как защитник в американском футболе.
Слава Богу, никто не погиб и серьезно не пострадал.
Джим Адамс оказался не единственным из моих детей, нарвавшимся на конфликт с крупным литературным деятелем. Примерно в то же время, когда Джим и Евтушенко обменивались тумаками на Амазонке, Марк Воннегут раздумывал, не побить ли Джека Керуака у нас на кухне, на Кейп-Код. Эти ссоры даже произошли в одном часовом поясе, хотя и в разных полушариях.
Я познакомился с Керуаком только в конце его жизни, поэтому невозможно сказать, что я хорошо его знал, ведь Джек к тому времени выжил из ума. Он какое-то время жил на Кейп-Код, и однажды наш общий друг, писатель Роберт Боулз, привел его к нам в гости. Сомневаюсь, что Керуак что-либо слышал о моих книгах, но он пришел. Он был безумен. Называл чернокожего Боулза «черномазым ниггером». Говорил, что настоящие нацисты — это евреи и что Аллен Гинзберг подружился с Керуаком по заданию коммунистов, чтобы контролировать американскую молодежь через ее вождя, то есть Керуака.
Он был жалок. В голове этого некогда очаровательного, справедливого и умного человека бушевали шторма с громом и молниями. Он захотел сыграть в покер, я сдал карты — в четыре стопки, для Боулза, Керуака, Джейн и для меня. Керуак схватил остаток колоды и швырнул ее в противоположный угол кухни.
Как раз в это время на выходные приехал Марк, который изучал теологию в Суортморском колледже. Помимо прочего, он был борцом-средневесом в очень неплохой форме. Марк отпустил бороду, на нем была рабочая рубаха, синие джинсы, а за спиной у него висел вещмешок. Все в нем от одежды до, пожалуй, даже осанки словно сошло со страниц книг Керуака.
Едва увидев Марка, Керуак вскочил и смерил его злобным взглядом. В комнате стало тихо, как в салуне перед дракой.
— Ты думаешь, что понимаешь меня? — спросил Марка Керуак. — Ты ни капельки меня не понимаешь! Будешь драться со мной?
Марк молчал, не понимая, что это за тип и с чего он такой злой.
Керуак считал себя отличным драчуном и спросил Марка, неужели тот на самом деле надеется победить.
Марк понял одно — возможно, ему действительно придется драться с этим человеком. Он не испытывал особого желания, но, в сущности, не был против.