Вереск на камнях
Шрифт:
Что ж, вот и наследство для моего княжича!
Передо мной на стол с лёгким стуком опустился поднос. Анна Михайловна ткнула пальцем:
— Для Оли суп. Для тебя вот.
Суп был под клошем. Для меня бутерброды с копчёной колбасой и ломтиками сыра. Стакан сока. Стакан воды. Хм, спорим, что сок для Оли! А мне водичка. Наверное, ещё и из-под крана! Ладно, ладно, я незлобивая, попью водички. А на будущее…
— Да, на ужин будьте добры приготовить котлет! Для Оли.
— Оля не может есть котлеты, — ответила Анна Михайловна неприязненно. —
— Ничего, с кишечником я как-нибудь договорюсь, — фыркнув, я встала и понесла поднос в комнату больной.
Олю я кормила с ложечки. Девушка явно очень тяготилась своим беспомощным состоянием, но не хотела этого показывать. И ещё она злилась. Вероятно, на того, кто был за рулём в тот день, когда она потеряла мать и способность двигаться. На Лагутина. Хоть он и делал для неё всё. Конечно, Оля имела право злиться, но пора бы уже и начинать прощать…
После обеда мне пришлось поменять больной памперс и переодеть её. Всё это время Оля лежала с каменным лицом. А я старалась не думать о том, что делаю. Это ненадолго, всего на два дня. Зато удалось проверить рентгеном почти всё тело. Оно работало, но слабо. Все органы светились зелёным, некоторые ярче, некоторые тусклее. Особенно светло светились мышцы. Их надо разрабатывать, чтобы не потеряли работоспособность.
Все свои наблюдения я записала на листе бумаги. Оставлю следующей сиделке. А Олю спросила:
— Может, выйдем погуляем? У тебя есть кресло?
Она кивнула в угол. Там стояли до сих пор мною не замеченные устройства и приспособления. Вот эта штука, похожая на большой треножник с подвешенной к нему матерчатой люлькой, наверное, служит для перемещения из кровати в кресло. Очень удобно — подложил под тело, прицепил и жми себе на кнопочки, как будто ты крановщик! А вот и кресло! Это не кресло, это микролитражка какая-то, разве что без крыши! Колёса толстые, стабильная и удобная, с поясом и фикасаторами для рук и ног, а джойстик для управления торчит у подголовника. Я спросила, разглядывая это чудо:
— Так ты гуляешь по городу? Сама? Ну, в смысле, с сопровождением, конечно, но сама рулишь?
— Нет, меня Илья не отпускает, — бросила Оля скучным голосом. — И сиделки не горят желанием меня куда-то вывозить.
— Так а что ты делаешь? Читаешь? Играешь в комп? Чем ты занимаешься целыми днями?
— Ничем.
Я обернулась к Оле, смерила её недоверчивым взглядом и сказала:
— Ну ладно. Пошли, я тебя вывезу на прогулку.
— На террасу? — уточнила она.
— Фигли. Что мы забыли на террасе?
Я откатила коляску в другой угол и высвободила треногу на колёсиках. Пыхтя, довезла её до кровати и отцепила люльку, весело сказала Оле:
— А ну, прыгай!
Она бросила на меня испуганный взгляд, но потом поняла, что я шучу, и не удержалась — улыбка появилась на тонких бледных губах, и глаза тоже заискрились. Ну, вот и хорошо, а то лежал тут живой труп, отдалённо напоминающий подростка!
— Так,
Оля откровенно рассмеялась и сказала:
— В шкафу спортивный костюм есть.
Через полчаса усилий с моей стороны одетая в серый мягкий трикотаж Оля уже висела в люльке над коляской и пыталась шутить:
— Охренеть, давно я не летала!
— Крылышками или на параплане? — уточнила я, манипулируя кнопками, чтобы посадить девушку на сиденье.
— Крылышками, конечно, вон смотри — синенькие с зелёной каёмочкой!
Синяя люлька плавно опустила Олю в коляску. Я критически осмотрела эту инсталляцию и ответила:
— Нет, синий тебе решительно не к лицу. Надо сказать твоему отцу, он закажет розовую люльку!
— Красную!
— Тыж девочка! Девочки любят розовое!
— Пфе, пони! Я люблю красное и чёрное.
— Договорились, пусть будет красная. А что ты ещё любишь делать, кроме как летать?
— Путешествовать… Цветы люблю. Раньше у меня дома в горшках разные-разные росли!
— Хм-хм, а у меня они все нафиг гибнут…
— Поливать надо, — фыркнула Оля.
— Ну вот и научишь меня, а то и правда не умею с цветами.
Закрепив её ремнями на коляске, я откатила подъёмник и с воодушевлением провозгласила:
— Вперёд, к новым приключениям!
— Эх, какие там приключения, — вздохнула Оля. — Воздухом бы подышать…
Когда я вывезла коляску в гостиную, на нашем пути внезапно появилась Анна Михайловна. Загородила проход и с возмущением вопросила:
— Куда это ты собралась с Олечкой?
— На прогулку, — вежливо ответила я и попыталась объехать экономку. Та снова встала на моём пути и безапелляционно заявила:
— Илья Андреевич не одобряет! Олечка может выпасть из коляски!
— Идите в жопу, — нежно сказала Олечка. А я только руками развела с улыбкой:
— Вы же слышали? Дайте пройти, — и толкнула коляску.
— Я позвоню Илье Андреевичу! — пригрозила женщина, едва избежав удара краем коляски по коленям.
— Да ради Мокоши, — буркнула я, выезжая из гостиной в холл, а оттуда на крыльцо.
На крыльце у меня возникла проблемка. Как спустить коляску по ступенькам? Если бы это была юркая коляска для активных инвалидов с огромными колёсами, проблемка бы даже не возникла. А вот эту бандуру с электродвигателем? Я же его задену как пить дать.
Оля спросила:
— Ну что? Мы вообще куда?
— Мы вообще сейчас думаем, как тебя спустить с лестницы, — сварливо ответила я, наклоняясь и рассматривая колёса. Оля рассмеялась:
— Тут есть механизм для спуска!
— Где? — я оглядела лестницу, но никаких кнопок не нашла. Оля фыркнула, сказала:
— На коляске. Илья купил самую навороченную, у него есть средства. Правда, не учёл, что я не могу пользоваться руками.
— Где? — я сунулась уже к коляске. Оля снисходительным тоном объяснила: