Верх совершенства

Хейер Джорджетт

Было очевидно, что она разрывается между надеждой сохранить богатую наследницу для своего сына и сильным желанием досадить жене сквайра. Миссис Андерхилл не отличалась тонким умом, но ее сообразительности вполне хватало, чтобы понять, что изящество манер миссис Миклби – это выражение не любезности, а снисходительности. Миссис Миклби действительно выигрывала происхождением перед миссис Андерхилл и с этим последняя, – как она призналась мисс Трент в минуту откровения, – не собирается мириться. Но пусть так! Несмотря на то, что у миссис Миклби ходит в родственниках много светских людей и она является женой сквайра, Степлз больше ее Мейнора. Пусть у миссис Андерхилл не такое блестящее происхождение,

но она по крайней мере сумеет приготовить шикарный обед для себя и гостей, а не заказывать для этого никому не известную кухарку!

Мисс Трент не сомневалась в том, что миссис Андерхилл неспроста все это говорит, поэтому совершенно не удивилась, когда та тут же перевела беседу на обсуждение тех, кого следует пригласить к ужину, количества перемен блюд, которые нужно будет произвести за столом, и стоит ли увенчивать ужин танцами или нет. Вопрос стоял так: что будет предпочтительнее для сэра Уолдо. И как смотрит на это мисс Трент?

– На мой взгляд, предпочтения сэра Уолдо не играют тут никакой роли, мэм, – откровенно ответила Анцилла. – Вопрос надо поставить так: что будет предпочтительнее для вас самой?

– О, Господи! Даже не думала, что вы можете сказать такое, милочка! – воскликнула в изумлении миссис Андерхилл. – Ведь ужин-то делается в его честь! С какой стати я буду руководствоваться своими вкусами, которые наверняка отличаются от вкусов сэра Уолдо? Ведь я даю вечер не для того, чтобы тешить саму себя. Если кто-то так и поступает, то только не я!

– Совершенно с вами согласна, мэм! – мягко сказала Анцилла. На ее губах играла улыбка, которая делала ее моложе, в глазах мелькали озорные огоньки. – Вы даете вечер для того, чтобы потешить Фанни! Хоть и не следует посвящать его специально этой цели, вы знаете.

– Да, вам хорошо говорить, милочка… Лично я думаю, что было бы совершенно естественно, если бы она хотела развлечься. Ведь тетушка Берфорд не сочла нужным вывозить ее в свет в этом году. Как, впрочем, и раньше. Более того, милочка, – не стану скрывать от вас этого, ибо считаю, что могу говорить с вами обо всем без всякого вреда! – если Фанни вдруг покажется, что здесь для нее слишком скучно, я совершенно уверена в том, что она станет просить дядюшку забрать ее отсюда, и дядюшка это с радостью сделает, потому что я не сомневаюсь, что он отправил ее ко мне обратно с большой неохотой, лишь уступив настояниям своей жены. И неудивительно, почему ему не хотелось расставаться с ней!

Анцилла с минуту медлила с ответом, а затем, глянув прямо в лицо миссис Андерхилл, сказала немного застенчиво:

– Конечно, я понимаю вас, мэм! Конечно! Но… Но вы в самом деле думаете, что господин Кортни Андерхилл имеет интерес к своей кузине и подумывает на сей предмет серьезно? И подумайте: вам бы приятно было иметь ее своей невесткой?

– Я этого не говорила, но это здесь совсем ни при чем. Это было желание их отцов, к тому же она еще молода! Думаю, со временем и с возрастом она станет более спокойной и смирной, – с оптимизмом в голосе сказала миссис Андерхилл. Ее сознание тут же переключилось на более насущную проблему. Немного подумав, она сказала: – В моей гостиной могли бы одновременно разместиться двадцать четыре пары гостей и, возможно, даже больше, но… Боюсь, нам никак не набрать столько молодых людей, как Баттерлоу, нам этого не сделать никогда в жизни!.. Ну, хорошо. Сэр Уолдо, положим, после ужина сядет сыграть партию в вист, а вот как быть с этим его молодым лордом? Я прямо не знаю, что тут будет лучше… Так волнуюсь!…

– А если вам, мэм, не принимать заранее никаких решений, а положиться на волю судьбы? Если вам кажется, что у гостей после еды появится желание поразмяться, я бы могла поиграть им.

Но у миссис Андерхилл был другой взгляд на этот предмет.

– Если

я решу, что у нас будут танцы, я найму музыкантов из Хэрроугейта. Как я делала это на Рождество! – объявила она. – Мои вечера всегда проходят так, что потом за них не бывает стыдно, так они будут проходить и впредь! И потом я не хочу, чтобы вы унижали себя! Уж не думаете ли вы, что я ставлю вас наравне с той пухлощекой гувернанткой, которая служила здесь до вас? Нет уж, вы займете свое место за столом и будете помогать мне развлекать гостей. Словно вы член нашей семьи… Кстати, мне часто кажется, что так и есть на самом деле. Вы всегда со мной так добры и любезны, моя дорогая!

Анцилла порозовела, но покачала головой.

– Спасибо вам! Это вы ко мне добры, мэм! Слишком добры! Но так не пойдет! Вы только представьте, какие глаза будут у миссис Миклби! Мы с Шарлоттой поедим в классной комнате и после этого я сведу ее вниз, в гостиную, как и должна делать гувернантка.

– Господи, все это вздор, милочка! – взмолилась миссис Андерхилл. – Ну зачем вы такое говорите! Вы были наняты не только в качестве гувернантки Теофании, но и ее подруги, не забывайте! Это ведь совсем другое дело! Кроме того, вы были так любезны, что стали учить мою Шарлотту. И я вам за это очень признательна.

– Я не чувствую, что заслуживаю такой признательности! – печально проговорила Анцилла. – Я пока не добилась в ее обучении большого успеха.

– Ничего! – горячо ответила миссис Андерхилл, которая была в эту минуту сама терпимость. – Я против того, чтобы девушка все время сидела взаперти в классной комнате. И на мой взгляд, вовсе не нужно особенно загружать ее головку всевозможными науками. Просто научите ее благопристойным манерам, и я скажу вам спасибо! А что касается жены сквайра – пусть смотрит! Хотя я не думаю, что у вас в роду есть генерал. Честно говоря, меня бы нисколько не удивило, если бы она пригласила вас к себе на вечер. – Она запнулась, внезапно наткнувшись на самую больную проблему. – Ох, уж этот вечер! Что же мне делать, милая мисс Трент? Фанни просто взбесится, когда узнает, что она не пойдет туда! Такую пыль поднимет, вы себе не представляете! Честно признаюсь, мне страшно даже подумать о том, что будет!

– Да, она склонна к бурному выражению своих чувств, – признала Анцилла. – Но думаю, мне удастся успокоить ее. Надо просто показать ей, что для нее лучше. Ибо… конечно, не совсем хорошо так говорить, но… Словом, до других ей часто нет дела.

Миссис Андерхилл что-то невнятно и без энтузиазма пробормотала в знак протеста, но отрицать правду было бессмысленно, и она умолкла. В самом деле, Теофании, несмотря на все «поставленные» в женской школе манеры, было в значительной степени плевать на других.

Миссис Андерхилл не стала расспрашивать гувернантку о том, каким образом та рассчитывает успокоить Фанни, а сама мисс Трент пояснить это не пожелала. Ясно было только то, что ее методы были необычны и в принципе должны были вызывать предубеждение у любой матери, желающей видеть свою дочь скромной, добропорядочной девушкой, милой и утонченной как внешне, так и по характеру. Но миссис Андерхилл доверяла мисс Трент.

Сама же мисс Трент уже давно поняла, что ее подопечная привыкла руководствоваться в своих поступках в первую очередь эгоизмом. Возможно со временем она познает глубокую, настоящую любовь, и тогда ее характер претерпит изменения, но пока самое лучшее, что могла для нее сделать добросовестно выполняющая свой долг наставница, это внедрить в ее голову мысль о том, что элегантные манеры настолько же важны для общественного успеха, как и миленькое личико; не позволять ей переступить определенные границы и не давать ей ссориться со всем домом, когда ей кажется, что члены семьи поступают вопреки ее воле.