Верхний ярус
Шрифт:
«Ты — это не просто ты».
— Разве?
Звук собственного голоса приводит его в чувство. Поглаживающие пальцы мертвой женщины превращаются в ветку ели, за которую он зацепился при падении. Нос сломан, плечо вывихнуто. Нога, поврежденная давным-давно, не слушается. Быстро приближается ночь, а с нею и мороз. Над головой крутой подъем в восемьдесят футов. Но факты — это ерунда. Мертвая женщина ему об этом сообщает в четырех словах: «Ты еще не закончил».
ДОСТИГНУВ ПЕНСИОННОГО ВОЗРАСТА, Патриция работает так, словно завтрашний день не наступит. Или наступит лишь при условии, что достаточно много людей будут трудиться, засучив рукава, У нее две работы, противоположные друг другу. На той работе, которую Патриция ненавидит, ей приходится стоять у трибуны, выпрашивая деньги и тараторя со скоростью черноспинного дятла, вбивающего клюв в сосну. Она предъявляет аудитории уйму цитат,
Она говорит о цифрах, хотя сотрудники просят этого не делать. Разве Шоу не был прав насчет того, что показатель истинного интеллекта определяется статистикой? Семнадцать разновидностей вымирания лесов, и все усугубляются глобальным потеплением. Тысячи квадратных миль в год отводятся под застройку. Ежегодные чистые потери составляют сто миллиардов деревьев. Половина древесных пород на планете исчезнет к концу нового столетия. Десять процентов слушателей дают ей по двадцать долларов.
Она рассуждает об экономике, добросовестном бизнесе, эстетике, морали, духе. Она рассказывает им истории, в которых есть драма, надежда, гнев, зло и персонажи, чтобы их полюбить. Она рассказывает им про Чико Мендеса. Она рассказывает им про Вангари Маатаи [66] . Каждый десятый дает ей двадцать баксов, а какой-то ангел — миллион. Этого достаточно, чтобы продолжать заниматься любимой работой: летать по всему миру — выбрасывая в воздух немыслимые объемы парниковых газов, ускоряя гибель планеты — и собирать семена и саженцы деревьев, которые вот-вот исчезнут.
66
Чико Мендес (1944–1988) — бразильский экоактивист, защитник каучуковых деревьев. Был убит на пороге собственного дома. Вангари Маатаи (1940–2011) — кенийская общественная деятельница, основавшая движение «Зеленый пояс», участники которого посадили более 50 млн деревьев.
Гондурасское розовое дерево. Дуб Хинтона из Мексики. Камедное дерево с острова Святой Елены. Кедры с мыса Доброй Надежды. Двадцать видов чудовищных каури, толщиной в десять футов и без единой ветки до высоты в сто футов и более. Фицройя с юга Чили — древнее самой Библии, но все еще дает семена. Половина видов из Австралии, южного Китая, африканского пояса. Инопланетные формы жизни с Мадагаскара, которые больше нигде на Земле не встречаются. Мангры, растущие в соленой воде — морские питомники и защитники побережья, — исчезают в сотнях стран. Борнео, Папуа — Новая Гвинея, Молуккские острова, Суматра: самые продуктивные экосистемы на Земле уступают место плантациям масличных пальм.
Она прогуливается по унылым, ухоженным остаткам лесов истощенной Японии. Проходит по живым корневым мостам на северо-востоке Индии, в глубинке — жители гор Кхаси поколение за поколением заставляют Ficus elastica тянуться с одного берега реки на другой, — и попадает в леса, где эндемики уступили место быстрорастущим соснам. Она идет по земле, на которой некогда в изобилии произрастало тайское тиковое дерево, а теперь там лишь тощие эвкалипты, которые жнут каждые три года. Она осматривает то, что осталось от бесчисленных акров юго-западного пиньона — выкорчеванных, вспаханных и превращенных в пшеничные поля. Дикие, разнообразные, не внесенные в каталог леса тают на глазах. Местные жители всегда говорят ей одно и то же: не хочется убивать золотую гусыню, но в наших краях это единственный способ добраться до яиц.
Прессе нравится ее предприятие, такое отчаянное и обреченное. «Женщина, которая спасает семена». «Жена Ноя». «Прячем деревья в сейф до лучших времен». Она привлекает внимание всего мира на пятнадцать минут. Если бы она разместила свое хранилище в одной из крепостей глубоко под землей в Арктике, то могла бы рассчитывать на полчаса. Но бункер-коробка в верхних предгорьях Передового хребта едва ли стоит того, чтобы снимать его на видео.
Внутри хранилище похоже на гибрид часовни с высокотехнологичной библиотекой. Тысячи резервуаров, упорядоченных и снабженных ярлыками с датой, видом и местом происхождения, лежат в пронумерованных ящиках из герметичного стекла и матовой стали, как в депозитных ячейках настоящего банка, только вот температура в помещении — двадцать градусов ниже нуля. Патриция испытывает очень странное чувство, когда находится там. Она в одном из самых биоразнообразных регионов на Земле, окруженная тысячами спящих семян, очищенных, высушенных, просеянных и просвеченных рентгеном, и все они ждут, когда их ДНК пробудится и начнет превращать воздух в древесину при малейшем намеке на оттепель и воду. Семена гудят. Они поют — она готова поклясться в этом, пусть и не может толком ничего расслышать.
Репортеры спрашивают, почему ее группа, в отличие от любого другого неправительственного банка семян на планете, не отбирает растения, которые будут полезны людям, если произойдет катастрофа. Ей хочется ответить, что «польза» и «катастрофа» — синонимы. Вместо этого она говорит: «Мы хотим уберечь деревья, способ применения которых еще не обнаружен». Журналисты оживляются, когда она упоминает все «горячие точки», в которых проблема исчезновения лесов наиболее актуальна. В каждом случае имеется очевидная причина: кислотные дожди, ржавчина, антракноз, корневая гниль, засуха, инвазии, безалаберное сельское хозяйство, короеды, резистентные грибки, опустынивание… Но глаза репортеров стекленеют, когда она переходит к вопросу о том, что все эти угрозы становятся фатальными из-за одной-единственной вещи: продолжающейся трансформации атмосферы ввиду того, что люди сжигают все зеленое. Ежемесячные, еженедельные, ежедневные, ежечасные и сиюминутные издания пишут о ней и переходят к следующей новости. Несколько человек прочитали и послали ей двадцать долларов. И она вольна искать в следующем исчезающем лесу очередное дерево на грани вымирания.
НА ЗАПАДЕ БРАЗИЛИИ, В МАШАДИНЬЮ-Д'УЭСТИ, Патриция узнает, на что способен лес. Лучи солнечного света пробиваются между стволами, увитыми лианами — между самыми неистовыми моторами жизни, какие существуют на Земле. Повсюду кишат разнообразные виды, оживляя мертвую метафору, притаившуюся в самом сердце слова «замешательство» [67] . Всюду бахрома, шнурки и складки, чешуйки и колючки. Ей приходится напрягаться, чтобы рассмотреть деревья среди похожих на тросы стеблей лиан, орхидей, плотного мха, бромелиевых, зарослей гигантского папоротника и водорослевых матов.
67
Непереводимая игра слов: английское bewilderment (замешательство) образовано путем соединения приставки be- в значении «совершенно» и архаичного глагола wilder в значении «сбить с пути, заманить в дикие земли».
Есть деревья, у которых цветы и плоды появляются прямо на стволе. Причудливые капоки, чьи корни расползаются футов на сорок, а ветви варьируют от колючих до гладких, блестящих, и все это рождается из одного ствола. Мирты, разбросанные по всему лесу, но зацветающие в один и тот же день. Бертолетии с их плодами-пиньятами, начиненными орехами. Деревья, которые творят дождь, показывают время, предсказывают погоду. Семена непристойных форм и расцветок. Стручки похожи на кинжалы и ятаганы. Ходульные корни, извивающиеся корни и досковидные корни, будто сотворенные скульптором, а также корни, которые дышат воздухом. Решения, живущие своей жизнью. Биомасса сошла с ума. Одного взмаха сачка достаточно, чтобы в него угодило двадцать видов насекомых. Армады муравьев нападают на нее за то, что она прикасается к деревьям, которые их кормят и укрывают.
Здесь неделя — это семь долгих дней, посвященных переписи населения. Команда доктора Вестерфорд от рассвета до заката считает; такой рабочий день должен измотать любую женщину за шестьдесят. Но она живет ради этого. Вчера они насчитали 213 различных видов деревьев на площади чуть более четырех гектаров, и каждый вид появился на свет, потому что Земля размышляла вслух. В такой плотной живой массе рискованно полагаться на нечто столь капризное, как ветер. У большинства разновидностей деревьев свои собственные опылители. Оборотной стороной этого безумного разнообразия является рассредоточенность. Ближайший адресат пыльцы может находиться на расстоянии мили или более. Они регулярно натыкаются на виды, которые никто из команды не может опознать. Новые и неизвестные формы жизни: «О, взгляните, опять то-не-знаю-что». Тысячи уникальных разновидностей деревьев произрастают в бассейне реки с ветвящимся руслом. Любая из этих исчезающих химических фабрик могла бы создать следующий блокатор ВИЧ, еще один суперантибиотик, новейшее противораковое средство.
Воздух такой влажный, что Патриция взмокла до мозга костей. Идти по заросшим лианами зарослям трудно. Каждый кубический дюйм занят превращением почвы и солнечного света в тысячи летучих веществ, которые химики, возможно, никогда не смогут идентифицировать. Команда сборщиков каучука растягивается, словно полицейский поисковый отряд, и не покладая рук ищет восемь тысяч амазонских видов, которые могут исчезнуть, прежде чем Патриция успеет поместить их в свои хранилища с регулируемой температурой в Колорадо.