Верхом на атомной бомбе
Шрифт:
Отскочившие по сторонам друзья переждали несколько секунд и лишь потом осторожно заглянули внутрь помещения рубки. Особо сильных повреждений на первый взгляд заметно не было: немного помяло боковую панель да всякую мелочевку сбросило на пол. Радист продолжал сидеть спиной к вошедшим на вращающемся стуле перед главным пультом.
Правая рука шагнувшего первым журналиста потянулась ко лбу: нормальное, инстинктивное движение, чтобы осенить себя крестным знамением. Вот только Гера был убежденным атеистом, а в ладони оказался зажат «макаров».
– Тьфу ты, – сквозь зубы выругался Талеев, едва не повредив себе
– Чего застрял? – послышался сзади голос Анатолия, и командир отступил в сторону. – Ну-у-у ни хрена себе! – Толя шагнул ближе. – С такой точностью даже я из своих «олимпийских» револьверов сработать не смог бы а ты, шеф, одной гранатой…
– Брось издеваться-то… Уж как получилось.
Анатолий наклонился вперед и с видом знатока заключил:
– Получилось хирургически точно, максимально эффективно и очень впечатляюще, хотя не слишком эстетично. Как там у Михаила нашего, Булгакова? Что-то про Аннушку и подсолнечное масло…
– Да заткнись ты, литературовед!
У сидящего на стуле радиста не было головы! Совсем не было. Из торчащих вверх обрывков крупных сосудов в такт затихающим сокращениям сердечной мышцы выплескивалась кровь. Талеев чуть приподнял глаза и сразу увидел выходное вентиляционное отверстие на носовой переборке, примерно на уровне человеческого роста, только не закрытое предохранительной решеткой. Он оглянулся назад и у кормовой переборки, в углу, заметил этот недостающий предмет конструкции: прямоугольную решетчатую пластину, изрядно помятую и окровавленную. От взрыва гранаты ее легко сорвало с удерживающих по периметру болтов и с огромной силой швырнуло вперед и немного вниз. А не более чем в полутора метрах она столкнулась с шеей незадачливого специалиста связи. Это не стало для нее серьезным препятствием: своим острым металлическим краем решетка мгновенно рассекла человеческую плоть и остановилась, лишь ударившись в стальную кормовую переборку.
Анатолий зашел чуть сбоку и взглянул на радиста спереди:
– О, командир, а это уж вовсе не для слабонервных!
Талев встал рядом и проследил за его взглядом. Открывшаяся ему картина действительно требовала изрядной выдержки и стальных нервов. Вероятно, в момент взрыва террорист ровно сидел на своем стуле, сложив руки на бедрах. Вырванная ударной волной вентиляционная решетка летела с такой силой и скоростью, что мгновенно отрубленная ею голова не полетела на пол, а аккуратно скатилась по животу на колени и здесь остановилась, придержанная сцепленными руками. Мало того, она разместилась не как-то боком, а точнехонько встала на свой шейный обрубок лицом вперед. Ее глаза продолжали оставаться открытыми. Жуткая картина!
Сбоку от задраенного иллюминатора был подвешен специальный гамак, чтобы радист мог отдыхать, не покидая своего рабочего места. Гера достал из него одеяло и закрыл труп бандита.
– Хватит пялиться, это тебе не Хэллоуин! И так кучу времени потеряли, пошли!
Оба мужчины покинули рубку.
Ориентироваться на немецком корабле Талееву очень помогло «северодвинское дело», когда они с Рединым несколько часов провели на аналогичном российском судне. Поэтому Гера безошибочно вывел Анатолия прямо к дизель-генераторам. Здесь был один из охраняемых террористами постов.
На судне, по словам капитана, оставалось никак не меньше пяти террористов, поэтому друзья действовали предельно осторожно и внимательно. Только и бандит оказался настороже. То ли до него донеслись взрыв и стрельба, то ли просто навеяло одиночеством, но в глубине отсека он укрылся за массивной станиной, поставил на нее металлический ящик из-под инструмента, водрузил на него ствол автомата и теперь водил им из стороны в сторону. Когда Талеев неловко шаркнул по металлическому настилу, террорист тут же открыл огонь. Друзья укрылись за пожарным щитом.
– Судя по длине очередей, у этого придурка нет недостатка в боеприпасах.
– Ага. Того и гляди еще про гранаты вспомнит.
– Типун тебе…
Толя немного повысил голос, и в их сторону тут же понесся целый рой пуль. Противно визжа, они метались в ограниченном объеме отсека по совершенно немыслимым траекториям, отскакивая от любой металлической преграды. А вокруг все было металлическое! Пришлось забиться в самый дальний угол поближе к палубе и переборке. Друзья призадумались.
В это время стрельба неожиданно стихла, и по прошествии нескольких секунд послышался неуверенный голос:
– Господа! Вы можете выходить из укрытия.
Щас!
– Ну-ка, брось оружие и сам выйди на открытое место с поднятыми руками! – приказал Талеев.
Сначала послышался металлический звук от падения чего-то тяжелого на палубу, потом какая-то возня, шаркающие шаги, и на открытое место робко вышел человек в матросской форме с поднятыми вверх руками:
– Не стреляйте! Я – второй моторист, а он – уже… э… обезврежен…
Оказалось, что террорист все-таки совершил роковую ошибку: капитально подготовившись к нападению снаружи, он абсолютно не учел оставленного в своем тылу матроса из экипажа судна, действия которого и контролировал уже продолжительное время. Наверное, бандит просто привык к своему подопечному и чисто инстинктивно не воспринимал его в качестве смертельного врага. А матрос, воспользовавшись удобной ситуацией, подкрался сзади и…
Тяжелый гаечный ключ размозжил затылок террориста. Летальный исход…
Как и условились, переговоры вел Талеев. Он не стал вдаваться в объяснения своего появления на судне, просто поблагодарил моряка за помощь и поинтересовался, не знает ли тот, где расположились остальные бандиты. Матрос мог указать только на одного, который совсем рядом контролировал вахту у главного распределительного щита.
– Наверняка слышал всю канонаду, и теперь к нему близко не подступишься, – проворчал Анатолий.
– Может быть, может быть… Все-таки я попробую, – решил Гера и направился в сторону щитовой.
– Лучше сразу гранатой! – вслед ему посоветовал Толя. – У тебя это здорово получается, – добавил он значительно тише и двинулся следом.
Помещение главного распределительного щита прекрасно просматривалось по всей длине. Разве что узкий коридорчик справа от входной переборки… Но и там никого не было. Друзья медленно и осторожно продвигались вперед, страхуя друг друга, пока не достигли противоположного борта. Здесь, недалеко от выхода, узкий проход поворачивал влево под прямым углом, а справа образовывал небольшой аппендикс, отгороженный полупрозрачным пластиком. В «аппендиксе» размещались миниатюрный самодельный стол-тумба и легкий пластиковый стул.