Верхом на атомной бомбе
Шрифт:
– Ну, будем надеяться…
Неожиданно из дальнего конца коридора донесся знакомый голос:
– Чего расселись-то, а? Узника совести кто встречать будет? Где цветы, шампанское… Где обещанная Гюльчатай, наконец?!
В пяти метрах от них стоял капитан 2-го ранга Редин. Друзья недоуменно переглянулись.
– Так мы тебя отсюда ждали. – Талеев ткнул пальцем в заваренную переборку.
– Хорошо, что не оттуда. – Редин указал на подволок. – Я же эту главную дверцу так заварил, что легче полстены снести. А вот внизу в укромном местечке тайный люк лишь чуть-чуть прихватил: снаружи не войдешь,
– Ну вас к черту с такими лабиринтами! – Толя распахнул руки. – Приди в мои объятья, блудный сын!
Они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спинам. К ним присоединился и Гера. Он же первым отстранился и посмотрел на часы:
– Давай, Сережа, очень коротенько поделимся известными каждому фактами.
Обмен впечатлениями и догадками занял минут пятнадцать. Несмотря на то, что Талееву удалось заполнить кое-какие пробелы в своей реконструкции событий, оставалось еще много невыясненных вопросов. В основном они касались непосредственно его самого и Команды, но Гера не стал сейчас заострять на них внимание. Зато Редин после непродолжительного, но напряженного раздумья выдал такое…
– Друзья, я остаюсь на корабле.
Воцарилось гробовое молчание. Первым его прервал Анатолий:
– Ты чего, не понял расклад? Так на повторное объяснение у нас нет времени. Скажу в двух словах: несмотря на то, что мы полностью нейтрализовали террористов на борту, судно продолжает оставаться пороховой бочкой. Я уже не говорю о том, что нам пришлось преодолеть, чтобы добраться до тебя. Вон, Гюльчатай…
– Это запрещенный прием! Я не меньше вашего переживаю за нее…
– Ну, значит, ты просто перегрелся от этой своей сварки. Мозги спеклись! Так послушай грамотных людей. – Толя возмущенно фыркнул. – А ты, командир, что молчишь, а?!
Действительно, Талеев за все время их перепалки не проронил ни слова. Он и сейчас не особенно торопился с ответом, а когда решился, обратился не к Редину, а к своему подчиненному:
– Знаешь, Толя, а может быть, он прав?
– Ну, конечно! Герой-великомученик, идеалист-самопожертвователь…
– Вовсе нет, – спокойно перебил его Гера. – Работа у него такая. Вот ты же по одному Галкиному звонку из лазарета сбежал, не долечившись, и сиганул через пол-Европы. Такая работа.
– Да я ж за друзей… – запротестовал Анатолий.
– И это тоже. Что получается: на борту судна останется весь экипаж, а он, главный специалист по радиоактивным отходам, благополучно слиняет, спасая свою шкуру…
– Эй, господа! Вы случайно не забыли, что я еще живой? – вмешался кавторанг. – Тебе, Гера, конечно, спасибо, ты попал в точку. Хотя мне есть что добавить. Я выполняю приказ – сопроводить опасный груз до России. Даже на пороховой бочке!
– Фанатик…
– Отнюдь, Толя! Я холодный прагматик и расчетливый практик. Все, что я предпринял, это вовсе не жест отчаяния, а очень удачно найденное техническое решение в неординарной ситуации. А по поводу предстоящего подрыва судна могу пояснить с точки зрения опытного моряка. Конструкция кораблей этого типа такова, что утопить его, то есть отправить на дно, задача очень непростая и требующая не только большого количества взрывчатки, но и точного размещения ее в строго определенных местах. Иначе при самом неблагоприятном исходе судно просто превратится в полузатопленный поплавок на такое длительное время, что хватит, чтобы отбуксировать его в любое безопасное место. У наших террористов не было ни многих тонн взрывчатых веществ, ни возможности рассовать ее по самым болевым точкам. А вот теперь делайте выводы, господа, насколько у меня мозги спеклись!
Анатолий почесал затылок и вопросительно посмотрел на командира. Тот отреагировал бурно.
– А что ты на меня уставился? Сам ведь вначале произнес: «…послушай грамотных людей». Ну и как?
– Убийственная логика профессионала.
– Вот и мне нечего добавить, – спокойно резюмировал Талеев. – Я сейчас двину к капитану и подробно его проинструктирую, что следует делать дальше. Толя, отыщи Марьина, и пусть он вызывает сюда наше такси. Пора покинуть эту гостеприимную обитель и оставить о себе как можно меньше воспоминаний.
– Вас в таком прикиде и макияже не то что запомнить, узнать затруднительно. – Редин намекал на боевую раскраску на лицах своих друзей и на неброские грязно-серые с разводами комбинезоны и такие же шапочки на головах.
– Тем лучше. А ты, Серж, о нас ничего не знаешь; просто услышал стрельбу, взрывы и вылез посмотреть, но никого уже не застал. Да, пленника своего отдай капитану, он его вместе с другим запрет, а потом сдаст властям.
– Жа-а-аль! – протянул Редин. – Мы с Дитрихом уже до третьего куплета «Варяга» дошли.
– Так и до Питера не один час хода. Под твоим чутким руководством он у тебя и «День Победы» освоит.
– Ладно, давайте прощаться, время дорого.
– Вот и всё, капитан. Судно в вашем распоряжении. Вызывайте рулевого и начинайте действовать, как мы условились. Связывайтесь с министром, он организует эвакуацию. И ничего не бойтесь: самое страшное позади.
– Господин…
Талеев обернулся уже от двери, из-за которой Толя давно подавал недвусмысленные знаки.
– Что вы хотите, капитан?
– Можно спросить?
– Вряд ли я отвечу.
– И все-таки, кто вы такие?
Журналист посмотрел в лицо капитана.
– Друзья. И это – всё! – предвосхитил он возможные попытки узнать подробности, прощально взмахнул рукой, переступил через комингс и начал быстро спускаться вниз по трапу.
Глава восьмая
Россия, Балтийск
Они расстались на том же причале, откуда несколько часов назад отправились на перехват немецкого судна.
– Ты, Игорь, сделал для нас все невозможное. Теперь лучше сделать так, чтобы нас видело здесь как можно меньше народа. Мы с Толей быстренько заскочим в госпиталь и исчезнем.
Состояние Гюльчатай продолжало оставаться тяжелым, но приобрело статус стабильного. Она потеряла слишком много крови, и для ее восстановления потребуется не меньше недели.
– За свою девушку не волнуйтесь! Операция прошла успешно. А все остальное мы ей предоставим. Даже невозможное…
– Ну, каперанг, я смотрю, ты просто специалист по невозможному!