Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода
Шрифт:
Вечером моя греко-американская ученица Лиза показала центр Манхэттена. Всемирный торговый центр стоило посмотреть. Некоторые из бомжей, наводнивших первый этаж, выглядели плохо. Пока мы поднимались на крышу, охранники засыпали нас вопросами. Они сказали, что я выгляжу так, будто мог бы спрыгнуть оттуда с парашютом. В другом высотном здании Майя и Лиза побледнели, выйдя из туалета. Им пришлось прорываться мимо двух негритянок, у каждой из которых в сгибе локтя торчала игла.
Квартира Лизы была слишком маленькой, и мы поселились в самом дешевом отеле; комнаты там сдавались по часам, и все крутом было обвешано зеркалами. Даже если ничего не знать о порнографии, там царила атмосфера одиночества и самолюбования. Партнера видишь всегда. Так много зеркал нужно тому, кто хочет видеть самого
При тридцатиградусном морозе мы проехали привычные шестнадцать часов до Лексингтона в штате Кентукки. Здесь машину впервые вела Майя. Это был автомобиль с автоматической коробкой передач, и я быстро объяснил ей действие педалей, после чего заснул, полностью доверяя нашим Защитникам. После того как Боб и Мелани переехали в Альбукерке, в Лексингтоне остались хорошие друзья, но мало буддийской активности.
Поездка в Сент-Луис оказалась весьма волнующей: на всем пути нас преследовала снежная буря. Хотя синоптики велели сидеть дома, у меня там была назначена вечерняя лекция, на которой два десятка человек приняли Прибежище.
План Ламы Оле на весну – лето 1988 года
В нескольких часах езды от города случилось настоящее чудо, свидетелями которого стали семь трезвых и благонадежных граждан, сидевших в нашей машине. Майя весело вела автомобиль со скоростью 160 км/ч, хотя ограничение в том месте было 90. Она перестала чувствовать скорость и, когда мы выехали на автостраду, не смогла затормозить на скользкой дороге. Нас понесло прямиком на металлический столб, на котором держался большущий дорожный знак. Опора была создана для того, чтобы выстоять даже под ударом местного торнадо. Массивные, как рельсы, такие столбы прикручиваются четырьмя болтами к бетонной основе. Мы уже ожидали услышать смущающий скрежет металла о металл и звон разлетающихся стекол, но столб вдруг мягко отклонился влево, и мы проехали. Я нащупал под багажом ручной тормоз и остановил машину. Обернувшись, мы увидели черные следы наших колес и железный столб, как ни в чем не бывало стоящий между ними. Буквально за пять минут до этого мы прикрепили ламинированные изображения Белого Зонта и Черного Плаща к потолку машины. Мое субъективное ощущение – будто огромная рука мгновенно убрала препятствие с нашего пути. Не зная, что в США ученикам разрешается водить машину под надзором опытного водителя, я сел за руль, прежде чем приехала полиция, и мы помчались прочь. На ближайшей заправке мы осмотрели автомобиль: на корпусе не было ни царапины, хотя металл был японским, и раньше мы сами ударом кулака вправляли на нем вмятины.
Мое субъективное ощущение – будто огромная рука мгновенно убрала препятствие с нашего пути.
В Альбукерке к нам присоединился Большой Эрик из Шварценберга. Боб и Мелани отлично справлялись с работой. Однако, как и во всех наших центрах, до которых докатилось влияние Вудстока, у «старых» практикующих периодически случались приступы одной из самых тяжелых здешних болезней – пуританства.
Мы снова остановились у Норберта. Он купил нам еще один маленький кусочек Америки – над будущей ступой, которую планировалось построить на холме в Таосе.
Растворяя жесткие взгляды людей, можно устранить массу неврозов.
На западном побережье Вэн и Кэролин снова дали нам машину. У них все шло хорошо. Сделав несколько остановок в Калифорнии, мы с Кэрол взялись за работу над новым буклетом «Практический буддизм». Теперь наши друзья Фостин и Брэйн профессионально записывали все лекции. Я не могу – хотя и пытаюсь – быть везде одновременно, и потому книги, буклеты, аудио– и видеозаписи на десятке языков невероятно укрепляют нашу работу. В них содержится информация о взгляде, пути и цели, и благодаря им каждое переживание становится шагом в развитии. Сегодня это важнее всего. Например, в этой книге собраны самые прямые поучения: развитие буддизма глазами несентиментального датского ламы. Растворяя жесткие взгляды людей, можно устранить массу неврозов. Если есть кармическая связь, то это кратчайший путь к умственному здоровью.
Частые визиты в Америку давали свои плоды. Мы стали символом качества, и залы были полными. Многие восприняли письмо из «Дхармадхату» как доказательство моей чистоты, а другим понравился мой европейский йогический стиль – такая свежесть им подходила. Заехав еще в три центра в Орегоне и Северной Калифорнии, мы вылетели на запад – на Гавайи.
Гавайи
Приземлившись в Гонолулу, мы несколько часов поспали на скамейке и затем пересели на рейс до Мауи. Здесь и на Кауай, другом уникальном гавайском острове, наши регулярные посещения тоже давали хорошие результаты. Люди стали одной семьей и медитировали на Кармапу. С большой радостью мы смешивали умы с Сэнди и Дэном. Они помогали финансировать мои новые книги.
Индия
Наша группа вернулась в Европу, а Томек, Пауль и я направились на Восток. После Сеула, Гонконга и Бангкока мы снова оказались в индийской Калькутте. Здесь ждала Ханна и румынско-германская пара архитекторов из Гамбурга. Они когда-то были моими учениками, но я отправил их к тибетским ламам, поскольку они демонстрировали явную тенденцию к карьеризму. Они были довольно богаты, и поэтому никто о них особенно не заботился и никто их не останавливал; в итоге эта пара со своим снобизмом стала примером того, как никогда не должны строить свои отношения Запад и Восток.
Я позволил своим ученикам обрести опыт покупки билетов на индийский поезд и затем переезд на расстояние 200 километров на север занял 27 часов. В Силигури нас ждала ежегодная драма: не давали визу в Сикким. Хотя какие-то высокие чины в Дели несколько месяцев назад лично пообещали Ханне свою помощь, от них не пришло и клочка бумаги. Продолжались военные действия, оказавшиеся такими поучительными для нас в 1986 году. Ежедневно гибли люди по обе стороны конфликта. Автобусы по-прежнему забрасывали камнями и поджигали, и на склонах гор пылали дома. Правительство не желало никому показывать эту необъявленную гражданскую войну, но все же какие-то влиятельные лица в Сиккимском доме ухитрились помочь нам въехать в этот опасный район. Как только от них по телефону прозвучало разрешение, мы побежали на автобус в Гангток.
Сикким
В Румтеке было чудесно, и нам, как обычно, снились яркие сны. Мы обнаружили, что большинство людей, населяющих окрестности монастыря, легко поддавались подкупу. Мы часто забывали, насколько сильно они зависели от своих меценатов.
В Румтеке было чудесно, и нам, как обычно, снились яркие сны.
В комнатах, где мы встретились с Шамарпой и другими держателями линии преемственности – Джамгёном Конгтрулом и Гьялцабом Ринпоче (Ситупа в Румтеке не появился, как и всегда с 1976 года), – звуки выстрелов слышались особенно отчетливо. На мосту между Сиккимом и Индией гуркхи как раз взорвали несколько грузовиков. Это положило конец движению наземного транспорта в той части Гималаев, и нам пришлось возвращаться на вертолете, что оказалось поразительно дешево. Великолепное переживание – впервые окинуть взором те горы, среди которых мы жили не первый год.
В Бодхгае мы снова провели два дня у Калу Ринпоче и встретили Бокара Тулку. Недавно он вместе с несколькими старыми ламами поверг в изумление группу ученых из Стэнфордского университета. Далай-лама посоветовал им отправиться в Румтек за «настоящими йогинами», и теперь им приходилось объяснять то, что зарегистрировали их приборы. Труднее всего было истолковать тот факт, что тепло во время практики туммо не повышает температуру кожи человека. Тот жар, который растапливает снег и поддерживает жизнь в лютые морозы, начинается на расстоянии дюйма от поверхности тела и излучается уже оттуда. Когда мы громко хвалили его за то, что он прославил доброе имя школы Кагью, Ринпоче ответил: «Я просто все время молился Кармапе».