Верхом на удаче
Шрифт:
– Ну вот примерно так все и было. Честно, я больше ничего не помню! – Скептическое выражение с морды Ди так и не исчезло. Только когда оно продержалось еще с десяток секунд, я понял, что это надолго и что я, захваченный своим собственным, хоть и сбивчивым рассказом, как-то пропустил момент, когда сия гримаса появилась. Для меня так и осталось загадкой, что именно она подвергала сомнению, но я счел за лучшее последовать голосу разума и сделать самый верный в данной ситуации шаг – как можно быстрее и незаметнее удрать подальше от нее, чтобы вновь не начать что-нибудь рассказывать. Что за дела! Занятие воина – махать клинком, а не языком!
Обычно в таких ситуациях, когда ты решил,
Все оказалось как обычно.Кое-где еще дрались из-за добычи, в других местах неудачливых уже закапывали. Солдаты имели случай меня приятно удивить, проявив обеспокоенность моим состоянием, на что я в свойственной себе любезной манере пообещал им сплясать на их похоронах. Ведя подобную доброжелательную беседу, я упорно двигался к тому месту, где заметил гоблинов. Их наличие и состояние занимало меня больше всего.
Передо мной раскинулся довольно обширный зеленый пруд, весь ходящий ходуном от беспрестанно и активно двигающихся ушей. Маленькие зеленокожие находились в невероятной ажитации, имея для этого сразу две причины. Во-первых, они освободили мастеров, из-за которых был устроен весь этот тарарам. А во-вторых, они получили целую гору трофеев, разобравшись со своими извечными врагами – гномами. Многие гоблины гордо носили на себе чьи-то слипшиеся, но все равно роскошные бороды. А большинство, усевшись кружком, стали разбирать огневые трубки коротышек – что называется, дорвались. Видит Тьма, мне очень не хотелось нырять в эту бурлящую зеленую массу, но надо было отыскать Дружбана.
Сотник отыскался, как и положено, в том месте, где гоблины теснились гуще всего. На моих глазах пару мастеров капитально поджарило при неудачной разборке очередной огневой трубки, но, как я и думал, среди зеленокожих это вызвало настоящий взрыв оживления. Гоблины, следуя своей странной логике, считают работающей только ту штуку, которая успела кого-то разрубить или сжечь. Стараясь держаться подальше от мелькавших тут и там гномьих устройств (а то кто их знает, этих гоблинских мастеров…), я пробрался в самое сердце грандиозного столпотворения и, немного поискав, извлек за уши Дружбана – это был единственный способ обратить на себя его внимание. Да, обычно подобное для гоблина считается смертельным оскорблением, но сейчас все зеленокожие были слишком разогреты, чтобы следовать традициям.
– Я, конечно, понимаю, что ты сейчас очень занят, но мне нужно знать только одно – дальше вы с нами?! – проорал я в самое ухо сотнику (что, в принципе, было несложно), стараясь перекрыть гул всей орды.
– Что-что? А, поход? Конечно-конечно, поход – хорошее дело! Много интересных машинок привезем! Да-да, идем с вами!
После этого меня волновало только одно – как бы выбраться из гомонящей толпы гоблинов целым. А то ведь тоже разберут на запчасти, не попусти Тьма…
Оставляя позади столь милые сердцу любого (истинно верующего, разумеется) смерть и разорение, наш караван двинулся дальше, в основном держась перелесков. В людской стороне Границы зияла внушительная дыра. Было о чем задуматься, в частности – о непреодолимой силе смеси мастерства с неожиданностью, которая применена в нужное время и в нужном месте. Ведь при прочих равных условиях, то есть в чистом поле, нас бы раскатали в тонкий блин и еще раскидали по окрестностям, чтобы ковыль лучше рос. А вот поди ж ты – Светлые лежат, а мы идем дальше… Есть чему радоваться!
Особой надобности в скрытном продвижении, впрочем, не было. Это выяснилось примерно через три дня, за которые мы встретили только один малочисленный патруль, которому сильно не повезло. Складывалось впечатление, что все земли Светлых внезапно обезлюдели (а также обезэльфели и обезгномели). Я выдвинул было идею о море, который поражал только нечестивцев, не признававших истинного Бога, но под мрачным взглядом Ди все мои предположения рассыпались в прах безо всякой посторонней помощи. Но и ее гипотеза о том, что все наши враги как по команде затаились и ждут, когда же мы попадемся в ловушку, тоже не выдерживала критики. Основным моим аргументом, после которого Ди потемнела мордой, явилось неоспоримое суждение, что Светлым не надо ждать, когда мы попадемся в ловушку. Мы уже находились в ней, причем настолько глубоко, что выбраться в случае нехорошего хода событий у нас не было никаких шансов. Поэтому если на нас до сих пор не напали, то нападать, следовательно, было некому. Другое дело, куда они все делись, но меня в тот момент занимали другие вещи.
Например, наше продвижение по Лесу, до которого мы таки добрались почти через неделю. Только стоя на опушке, я понял, почему ушастые имели в виду именно Лес с большой буквы. Огромные деревья возносили свои густые кроны на такую высоту, что даже на спине аптара я чувствовал себя настоящим лилипутом. Поистине неохватные стволы были покрыты гладкой светлой корой, за которую каким-то чудом цеплялись ползучие травы, похожие на корабельные канаты. Они сплетали над нашими головами столь густую сеть, что, по докладам дозорных, наверху росли цветы, удобно устроившись в земляных гамаках. Но и внизу на недостаток цветов жаловаться не приходилось – я даже не упомню, сколько их потоптали наши аптары.
Под пологом леса стояла вечная тень, даже когда наверху светило яркое солнце. Бывало, я сам взбирался наверх, чтобы убедиться в реальности неба и облаков. Как в такой тени умудрялись выживать цветы, радовавшие взгляд истинной феерией ярких красок, для меня оставалось загадкой. К исходу первого дня у меня уже рябило в глазах, а голова кружилась от постоянной влажной духоты и смеси пряных запахов. Диана же, к моему удивлению, была едва ли не бодрее, чем раньше, на равнине. Кажется, ей это было даже приятно!
Странным все-таки местом был Эльфийский Лес. Присутствие врага здесь ощущалось, но как-то скрыто и далеко не отовсюду, хотя рассчитывать на то, что нам невероятно повезет и Светлых не будет и здесь, было бы просто глупо. Поэтому караван старался двигаться как можно незаметнее. Но еще через пять дней все кончилось.
По мере того как мы шли на север, день ото дня становилось легче дышать. И когда наконец я точно почувствовал, что счастья много не бывает, перед нами встала стена странных деревьев, которая тянулась покуда хватало глаз.
Собственно, их и деревьями-то назвать было трудно. Просто длинный (под две сажени) ствол, украшенный коленчатыми наростами, сверху которого болтается метелка вроде как листьев. Я, честно говоря, подумал сначала, что это извращенный каким-то злым Светлым чародейством наш степной ковыль, но потом решил, что взяться в глухом лесу родной траве неоткуда. Как бы то ни было, заросли зеленых палок росли столь густо, что даже лапу между ними просунуть было затруднительно, не говоря уж о проходе колонны аптаров. Пробираться вперед надо было в любом случае, но теперь наш путь стал бы слишком заметен – столь густую поросль надо было начисто вырубать или выжигать. Понятное дело, что такая широкая просека не могла оставить спокойными истинных хозяев леса – ушастых. Другое дело, что у меня была некоторая задумка на этот счет.