Верховная жрица
Шрифт:
Из соседней ванной послышались какие-то странные звуки. Дверь была не заперта, и Римо заглянул внутрь.
Святой жрец Лобсанг Дром Ринпоче, совершенно нагой, сидел рядом с ванной и зубными щетками хозяина помещения счищал грязь с черепа и плеч покойного бунджи-ламы.
– Что за ерундой ты занимаешься?
В ответ на приветствие Римо Лобсанг Дром высунул язык и сказал:
– Старый бунджи-лама должен выглядеть достойно, когда мы будем представлять его преемнице.
– Когда закончишь, не забудь вымыть ванну.
Это замечание явно задело тибетца.
– Ты же здешний слуга, не я.
– Ладно. Я приведу ванну в порядок, если ты согласишься помыться.
– Омовение я совершу, когда настанет подходящее для этого время.
– И когда же оно наступит, подходящее время?
– Когда новый бунджи-лама взойдет на Львиный трон. Ибо я дал обет, что до этого великого дня не стану совершать омовений.
– Ты дал обет, что не будешь мыться?
– Да. А как поступают в таких случаях верующие христиане?
– Как всегда. Ходят к обедне. Постятся. Воздерживаются от интимных отношений. Если все это не поможет, играют в бинго [11] .
– Я тоже принял обет безбрачия.
– Раз ты не моешься, то принимать обет безбрачия уже необязательно, – бросил Римо, направляясь к следующей ванной. «Ни одна женщина не ляжет в постель с таким грязнулей», – подумал он, развивая высказанную вслух мысль.
Из кухни снизу доносились какие-то звуки: там, видимо, хлопотал Чиун. Ученик решил с мытьем пока подождать и, на ходу одевшись, спустился вниз по лестнице.
11
Бинго – игра, похожая на лото, обычно с большим количеством участников.
При его появлении мастер Синанджу даже не обернулся. Только шумно принюхался и недовольно поморщился.
– Я вижу, сегодня утром ты не принимал душа, – сказал он сухо.
– Можешь обозвать меня грязным тибетцем.
– Ты куда хуже немытого тибетца! Постоянно дерзишь. Смириться с твоим запахом – еще куда ни шло, но спускать тебе!..
– Послушай, эти люди – твои друзья. Не стыдно тебе надувать их всей этой липовой историей с бунджи-ламой?
Чиун стремительно обернулся.
– Как ты смеешь, Римо, разговаривать так со мной, с человеком, который очистил тебя от скверны этой белой страны и возвысил над всеми белыми?!
– Прости мою непочтительность, папочка.
– Я делаю все что могу, лишь бы дети в моей деревне сытно ели и ни в чем не нуждались. Если мой император говорит мне, что враг обрел чрезмерную силу и должен быть уничтожен, разве я спрашиваю, в самом ли деле этот враг заслуживает смерти? Я иду туда, где он живет, и, каковы бы ни были мои собственные чувства, выполняю императорское повеление. Такое обязательство я взвалил на свои хрупкие плечи, когда стал учителем. То же самое надлежит делать и тебе. Ибо, если мы станем уклоняться от выполнения своего долга, золото перестанет прибывать к бесплодным берегам Синанджу, жители деревни, которые не могут ловить рыбу, потому что вода в заливе слишком холодная, и не могут возделывать землю, потому что она слишком каменистая, вынуждены будут топить своих ребятишек, поскольку не смогут их прокормить.
– Послушай, я уже выучил все это наизусть.
Чиун склонил свою птичью головку набок.
– И ты веришь моим словам?
– Не вполне.
– Чему именно ты не веришь?
Римо на мгновение задумался.
– Честно сказать, ничему.
– Ничему?!
– Да. Вряд ли ребятишкам хоть когда-либо на протяжении веков угрожала опасность, что их утопят. Может, всю историю выдумали твои предки, поскольку вытворяли такое, о чем стыдно вспомнить? К тому же золота у тебя уже столько, что ты в состоянии прокормить всю Корею.
Казалось, сейчас грянет взрыв.
– Ты в самом деле так думаешь? – холодно поинтересовался Чиун.
Римо с вызовом скрестил на груди сильные жилистые руки.
– Да. Извини, но я действительно так думаю.
Мастер Чиун наклонил свою голову на другой бок и хихикнул.
– Ты учишься быстрее, чем я ожидал.
Ученик недоумевающе моргнул.
– Так ответь же на мой вопрос! Почему ты накалываешь своих друзей? Они так серьезно относятся ко всему, что связано с бунджи-ламой. Ведь это их религия!
– Все очень просто.
– Ну?
Чиун многозначительно поднял палец.
– Ведь они обратились за помощью к мастеру Синанджу.
– И что же?
– И предложили целую комнату золота, – сказал Чиун, выбросив сжатые кулаки к потолку так стремительно, что широкие рукава его кимоно вмиг ниспали, обнажив тонкие костлявые руки.
– Мне следовало бы догадаться об этом, – вздохнул Римо. – Послушай, не могу ли я остаться дома, когда вы поедете по своим делам?
– Неужели ты допустишь, чтобы твой приемный отец путешествовал в компании незнакомцев, без всякой охраны?
– Ты просто хочешь, чтобы я тащил твои сундуки.
– Мои сундуки потащит Кула.
– А что понесу я?
– Ты, – со значением произнес Чиун, возвращаясь к горшку с рисом, – возьмешь на себя бремя заставить почетного гостя тащить мои сундуки.
Через два часа Римо уже тащил сундуки своего учителя к взятому напрокат лимузину, стоявшему на стоянке совместного владения. Так как предполагалось, что поездка займет всего день, Чиун не настаивал на том, чтобы брать с собой все четырнадцать своих сундуков. Он приказал ученику отнести всего пять, но тот заартачился:
– В багажнике места всего на четыре сундука!
– Ну что ж, – неохотно сдался Чиун, – придется ограничиться четырьмя.
Втиснув последний сундук в просторный багажник, Римо запер его.
– Почему ты запер багажник? – тут же спросил Уильямса Кула.
– Потому что он полон.
– А что мы будем делать с сундуком с бунджи-ламой?
– Вот черт! Совсем запамятовал.
– Как ты мог забыть о бунджи-ламе?!
– Сам не понимаю, но в багажнике для него места нет.
– Значит, он поедет вместе с нами.