Верховный маг империи
Шрифт:
Я тоже решил, что дальнейшие размышления бессмысленны. Накинул Черный кокон и встал на первую ступеньку, каждую секунду ожидая какого-нибудь чудовищного подвоха. Но ничего не произошло. Немного постояв, я сделал еще шаг. Снова ничего. Вслед за мной осторожно двинулся Лютый, потом Копыл, не устававший мысленно предупреждать о бдительности. За ними пошли остальные. Два пролета до шестого этажа не принесли никаких сюрпризов. Я остановился на последней ступеньке, не решаясь выйти на площадку. Проверка опять не дала никаких результатов. Сделав отряду знак повременить, я совершил последний шаг, отделявший меня от шестого этажа. Ответом была благостная тишина. Я осмотрелся. Затянутые шелком стены, пушистый эмиратский ковер на полу. Несколько мозаичных дверей. За самой нарядной, вероятно, и находился Рубиновый зал. Простенки украшала симпатичная лепнина – кошачьи морды, из глаз которых лился мягкий свет маленьких солнц – магических светильников. По логике вещей, чародеи должны были скрываться в одном из этих помещений. И скорее всего, именно в Рубиновом зале, дабы максимально усилить свои возможности. Я закрылся щитом и махнул рукой, показывая, как следует построиться, чтобы встретить врага во всеоружии. Каждый быстро занял свою позицию, и я приготовился было выбить дверь зала, как вдруг над головой раздалось тихое шипение. Светильники, спрятанные в лепнине, на мгновение погасли, затем вспыхнули с новой силой.
Грациус улыбнулся мне, словно услышал отличную шутку, потом присоединился к веселью. Он подошел поближе, и мы повисли друг на друге, захлебываясь от истерического хохота, время от времени тыча пальцами в своих товарищей. Зрелая пышногрудая магесса подхватила Вадиуса и пустилась в пляс. Копыл со злобой оттолкнул ее и выкрикнул:
– Ментальные заклятия! Эта волшба рушит барьеры сознания!
Мы ответили ему новым взрывом хохота. Больше всего нас веселили некроманты. Дрианн и Лилла вытянули руки вперед, на их лицах застыло выражение злобы. Содрогаясь от смеха, я начал осознавать: Вадиус прав. Эти лучи разрушали ментальные барьеры, приводя нас в состояние безумия. Я силился собраться, успокоиться, но не мог. Еще немного – и некроманты, окончательно лишившись разума, начнут убивать своих же. По лицу Грациуса я видел: он тоже понял, что за штука с нами случилась. Хохот выбивал слезы из глаз, сводил живот болью. Я чувствовал, что теряю мысли, превращаюсь в идиота, но не в состоянии был прекратить это сумасшествие. Для того, чтобы ощутить силу изначального, требовалось сосредоточиться, но это-то у меня и не получалось! Танец магессы становился все более диким, разнузданным. Она подпрыгивала, кривлялась, совершала непристойные движения. Потом вдруг упала, забилась в конвульсиях и замерла. Громко закричал и заплакал Дживайн. Я понял, что действие артефактов не только доводит до безумия, но и уничтожает разум человека, убивает саму его сущность. И первыми гибнут те, чей дух слабее. Из всего отряда держался лишь один Копыл, но его движения сделались странно замедленными.
– Боритесь! – кричал он.
Я в ужасе наблюдал, как раскрылись двери, на площадку выбежали маги Совета и окружили нас. Лучи мирно обходили их, даже не пытаясь прикоснуться. Хохоча, я попытался сотворить хоть какую-нибудь волшбу, но не вспомнил ни одного плетения. Все произошло стремительно, слишком стремительно…
Полковнику Рою Локфасту не спалось. Мучимый неясной, невесть откуда взявшейся тревогой, он уже в который раз обходил с проверкой дозоры и патрули. Стояла мутная беззвездная ночь, согретая сырой предвесенней оттепелью. Над оттаивающей землей курился белый туман. Порывы слабого ветерка как-то бессильно перекатывали косматые клубы между редкими деревьями. То ли из-за этой неприятной, неуютной, тоскливой ночи, то ли в силу интуиции, свойственной опытным воинам, командир охранявшего границу Лесного края полка имперских волков испытывал странное предчувствие. Именно оно не дало полковнику уснуть, заставило надеть доспех, взять в руки щит, и вытолкнуло в ночь. Вокруг все было спокойно. Гарнизон спал. Лишь дозорные на сторожевых башнях всматривались вперед, в затянутую туманом черную стену эльфийского леса. «Демона лысого тут увидишь, – с неожиданной злобой подумал полковник Локфаст, – мало того, что клятый Аллирил опаснее любой крепости, так еще и туман этот. А человеческое зрение с эльфийским и сравнивать смешно! Самая подходящая ночка для вылазки белоглазых…» Он снова возблагодарил Луга за то, что его семья – жена и двое взрослых сыновей – находятся сейчас в тихом безопасном имении края Дождей, и тут же ощутил острую, как боль, тоску по родным людям.
Барон Локфаст – крепкий коренастый сорокалетний человек – был потомственным воином. Его отец, дед, прадед и еще несколько поколений Локфастов верно служили Галатону. Для семьи это было делом чести. Рой никогда не сомневался в своем предназначении. Посвятить себя защите своей страны – это ли не лучший, достойнейший жребий для настоящего мужчины? Ничто не могло изменить убеждений полковника, каждую минуту своей жизни он был готов вступить в бой и умереть во имя интересов империи. Но Рой Локфаст никогда не был глупым человеком. Он не мог не замечать странных событий, не мог не думать о них. Вот и сейчас, вслушиваясь в тихие звуки ночи, он размышлял над происходящим вокруг.
Гарнизонная крепость медленно, но верно разрушалась. Выстроенная более пятисот лет назад, еще до того как Ридриг Первый заключил с эльфами договор о ненападении, она с тех пор ни разу не подвергалась серьезному ремонту. Не зря крепость была названа Хаардейл, что на древнегалатском означает «твердыня». В старину строили на совесть: высота стен составляла около четверти фихта, а толщина – десяток локтей. Крепость тянулась вдоль границы на пять майлов, закрывая собой подступы к Лесному краю. На востоке от нее путь эльфам преграждали Орлиные горы, на западе – глубоководная река Серебрянка. Хаардейл имела прямоугольную форму. Над линией стен возвышались двенадцать башен. Две из них – северная и южная – были воротными, остальные – глухими. Широкие северные ворота выходили на Аллирил. Несмотря на то, что отношения между людьми и эльфами всегда были напряженными, строители Хаардейла не могли возвести на севере глухую стену. Ворота были необходимы, так как через Аллирил пролегал единственный тракт, по которому с гор Золотой цепи шли гномьи караваны с товарами для галатцев. Южные ворота открывали выход в имперские земли. Крепость считалась в народе неуязвимой, но полковник отнюдь не разделял такой точки зрения. Толстые стены некогда несокрушимой твердыни сейчас каждую весну весело расцветали легкомысленными розовыми цветочками: за пять веков принесенные ветром из Аллирила семена неведомых кустов пробили себе дорогу в щелях между камнями. Роя Локфаста эти неуставные растения страшно бесили, и он ежегодно отряжал нескольких солдат для искоренения эльфийской заразы. Но упорная зелень не сдавалась, и то тут, то там проклевывалась новыми побегами. Каменщиков для обслуживания крепости вечно не хватало. Крестьяне Лесного края не желали как следует трудиться за мизерное жалованье, положенное им государством. Продолжая числиться на довольствии, они больше занимались собственными огородами и хозяйством, чем починкой крепостных стен. Да и что они могли сделать с широкими трещинами, угрожающе змеившимися по камню? Здесь требовались опытные маги-созидатели. Полковник отправил в Виндор не меньше сотни служебных писем, в которых указывал на состояние крепости и просил прислать волшебников для ее починки. Пару раз присылали, конечно, но настолько молодых и неумелых, что толку от них не было. Недоучки латали прорехи, но спустя год разрушения снова давали о себе знать. То же можно было сказать и о боевых магах, присланных в гарнизон сразу после университета. Они ничего не знали и не умели. В полку служили два немолодых, матерых чародея. Им-то и приходилось заниматься обучением молодняка. Но получив столь необходимые уроки боевого волшебства и отслужив положенное по контракту время, юноши предпочитали оставить Хаардейл. Они возвращались в большие города, нанимались в охрану к богатым людям либо открывали собственные лавки. А про некоторых, самых талантливых, ходили даже слухи, что они подались в кайлары. В полку же все начиналось сначала: молодое пополнение, обучение, уход… Сейчас в крепости было одиннадцать магов: десять ротных и полковой – капитан.
Если во время правления Ридрига Второго делалось хоть что-то, то с болезнью императора про Лесной край как будто все забыли. Рой подозревал, что средства на содержание гарнизона все же выделялись, но все они оседали в бездонных карманах многочисленных чиновников. При воспоминании о чиновниках полковник сморщился, будто от зубной боли: «Воруют, м-мать их…» В последнее время солдатам задерживали жалование, с продовольствием тоже было плохо: на трактах шалили разбойники, грабившие обозы. Среди воинов крепло глухое недовольство. Они не понимали, чего ради должны служить в этой Лугом забытой дыре, не получая денег, вдали от семей. Половина солдат наверняка разбежалась бы, если бы не принятые полковником меры. Барон Локфаст объявил, что будет поступать с дезертирами по закону военного времени. Он и впрямь лично повесил троих на крепостной стене, после чего остальным воинам пришлось смириться и с безденежьем, и с неустроенностью, и продолжать тянуть служебную лямку. Недаром за смертельную хватку, упорство и бесконечную преданность империи полковника называли за глаза Псом Локфастом. А иногда Бешеным Псом. Он знал только одну цель: несмотря ни на что, граница империи должна быть защищена.
И вот сейчас, повинуясь звучащему в душе тонкому голоску беспокойства, твердившему об опасности, командир полка призрачным стражем шагал в темноте по выщербленному камню старой мостовой. И только его острая интуиция предотвратила немедленную гибель всего гарнизона. Обогнув донжон и двинувшись к своему жилищу в надежде хоть немного поспать, барон Локфаст увидел или скорее почувствовал быструю тень, мелькнувшую в узком проходе между зданиями. Кто-то, прячась и прижимаясь к стенам, двигался по гарнизону так бесшумно, как это могут только… эльфы. Устремившись туда, где исчез тонкий силуэт, полковник увидел, как с крепостной стены соскользнула еще одна тень.
– Тревога! – во все горло заорал полковник.
Обнажив меч, он ринулся к северным воротам, срывая с шеи оповещающий амулет. На мостовой лежали тела патрульных – у каждого было перерезано горло. В сторожевых башнях замерли пронзенные стрелами часовые и дежурный маг. Отзываясь на эманации оповещающего амулета, мрачно загудел колокол. Рой настиг эльфов у самых ворот. Их было четверо, и они успели расправиться с двумя охранниками. Оставшиеся двое, прижавшись спиной к створкам ворот, держали оборону. Чуткий слух первозданных издали уловил приближение человека, и полковника встретили сразу два меча. Первый удар он отразил клинком, второй – принял на щит, оттягивая его на себя. Меч белоглазого слишком глубоко вошел в щит, эльфу пришлось отскочить назад, высвобождая клинок резким поворотом. Паурониевая сталь развалила щит пополам. Полковник отбросил бесполезный обломок и выхватил дагу. Ловкие эльфы закружили вокруг коренастого барона, словно дикие лесные коты, нападающие на разозленного пса. Несмотря на то, что Рой был искусным мечником, ему приходилось тяжело. Противники навязывали человеку бешеный темп, прекрасно понимая, что он вскоре раскроется. Их клинки превратились в два убийственных сияющих вихря. Но у первозданных было слишком мало времени: по мостовой загремели сапоги поднятых по тревоге солдат. В воздухе просвистел арбалетный болт. Эльфийский охранный амулет отклонил его, и болт лишь вскользь чиркнул по шлему одного из первозданных. Но полковнику хватило и секундного замешательства противника. Когда эльф невольно отпрянул от выстрела, барон Локфаст расправился со вторым белоглазым. Эльф атаковал, полковник сделал небольшой шаг вправо и пропустил клинок врага мимо себя. На какое-то мгновение противник открылся, оказавшись вполоборота к барону. Тот стремительно прыгнул вперед и дагой пронзил врагу горло. Ноги первозданного подкосились, но, прежде чем он успел рухнуть на мостовую, полковник закрылся его агонизирующим телом, словно щитом, заслонившись от прямого удара первого эльфа. Клинок, нацеленный в спину Роя, пробил насквозь не защищенного даже кольчугой, уже мертвого первозданного – ради легкости передвижения и тишины лазутчики пожертвовали своей безопасностью. Полковник отпрянул и ногой оттолкнул от себя мертвеца, еще глубже насаживая его на меч товарища, одновременно выдергивая дагу из его горла. Добивать противника не пришлось, это сделали подбежавшие солдаты. А барон устремился к воротам, где эльфы расправились с последним охранником. Первозданные сражались с отчаянной решимостью загнанных в ловушку зверей. Но их сопротивление быстро захлебнулось: даже эльфийские воины, взращенные на сотнях лет тренировок, не смогли бы отражать атаки сразу десятка мечников. Это был не бой, а избиение – их просто изрубили клинками.
Но интуиция Роя продолжала трубить об опасности. Отдав приказ обыскать территорию крепости, он двинулся между строениями. Полковник и сам не мог бы объяснить это странное чувство, но был уверен: где-то прячется еще один лазутчик. Поэтому он ничуть не удивился, когда увидел темную фигуру, склонившуюся под стеной донжона. Рой ринулся в атаку. Схватка была короткой. Вскоре первозданный упал с пронзенной грудью, а полковник, ведомый все тем же предчувствием, принялся осматривать стену в том месте, перед которым застал эльфа. Не обнаружив ничего подозрительного, присел на корточки, разглядывая мостовую, и вскоре нашел искомое. В щели между камнями что-то шевелилось. Мгновение спустя камни раздались в стороны, и вверх выстрелил тонкий, прямой как стрела, побег какого-то растения. Оно увеличивалось на глазах, расправляя узкие мясистые листья, выпуская ветви, похожие на крючочки, которые ловко цеплялись за стену донжона. Гибкий стебель полз вверх. Недолго думая, Рой позвал Арденна Рокиса, полкового мага.
– Какое-то дерьмовое эльфийское колдовство, – сказал тот, с интересом разглядывая растение, высота которого уже достигла человеческого роста.
В это время на конце стебля образовался крупный бутон и на глазах стал наливаться нехорошей чернотой.
– Поимей меня Хайнира, не стоит дальше ждать, – произнес маг, подпаливая жутковатый цветок у самого корня. – Не зря же они лезли сюда именно ради того, чтобы посадить эту заразу. Уверен, ее пыльца или семена несут в себе смертельный яд. Скорее всего, гниды белоглазые надеялись, что мы уже не проснемся после этой ночи…