Верховный жрец
Шрифт:
— Все ко мне! — закричал Корн, после зарычал и бросился в бой.
Боевой топор, который был у воина имел длинную рукоять, потому у Корна было преимущество, которое Рысь использовал по максимуму. Первому своему противнику он снес размашистым ударом полголовы. Второй противник получил удар в грудь и тут… Секунда, ну или две понадобилось Корну для того, чтобы выдернуть, застрявший в грудной клетке топор. Это была ошибка. Потерял время и динамику боя, даже отвлекся.
— Аррх, — зарычал то ли от боли, то ли от досады Корн, когда один дротик впился ему в
Ближайшего своего противника, который вновь занес для удара свой каменный топор, ударил кулаком в висок, отправляя в продолжительный нокаут. Ну а дальше Корн, уже не обращая внимания на боль, волоча ногу, пер вперед, на врага, смиряясь с тем, что это его последний бой. Если и так, то он не покажет спину врагу, но постарается взять еще хотя бы одну жизнь того, кто решил покорять Рысей, ну и их младших союзников.
Вдруг впереди Корна встал один из его воинов и он принял на себя следующий брошенный врагом дротик. В этот раз метательное маленькое копье пришлось в грудь воина племени Рысей. Ну а грудь имела защиту в виде ткани и вшитых в нее железных пластин. Такие были только у старших воинов, и далеко не у всех. Однако, примитивная, но уже броня, спасла жизнь старшему воину.
Секунда, вторая… Враг наседает и Гард, тот самый старший воин, сдерживает противника, отмахиваясь своим длинным копьем, словно оглоблей. Еще две секунды выиграли. Гард, стоя впереди, когда Корн уже, теряя кровь, стал слабеть, два воина стянули на себя более десяти врагов.
— Вжух, — стрела пролетела прямо в полуметре от Гарда.
Но это был выстрел не врага, у которого лучников выбили еще быстрее, чем старших воинов, это стрелял кто-то из своих. И как стрелял!
— Вжух, — еще одна стрела, она летела от куда-то сверху.
— Все стрелы мне отдайте! — кричал с дерева в метрах сорока от основной схватки лучший лучник личной звезды Корна.
Рыси бежали на выручку и многие пробегали мимо того самого дерева, где засел мастер стрельбы из лука, правильно, рационально расценивший, что здесь он больше принесет пользы отряду, чем когда будет биться в рукопашную.
Полетели и камни. Рыси бросали по одному снаряду во врага и стремительно вламывались в то оцепление, которое все нарастало вокруг Корна и Гарда.
— Сдаемся!!! — закричал один враг и все Вороны «посыпались».
У тех, кто пришел захватывать огневиков, не оказалось характера, или был недостаток мотивации. Потому сражаться до последнего, даже с шансами победить, мало кто хотел. Тем более, что почти все старшие воины врага были выбиты.
— Мы не Вороны, мы из других родов. Мы сдаемся! — кричали противники, бросая свое оружие на землю.
Через полчаса, связанные где веревкой, а где и тканью, в направлении главного селения племени Огня шла вереница пленных. Двенадцать Рысей взяли в плен двадцать восемь врагов.
А Корн, когда приходил в себя, с улыбкой взирал со своих носилок на то, что они победили, что у Ворон теперь на шестьдесят, ну или около того, меньше воинов. Целый
Глава 19
Глава 19
Интерлюдия.
Харит старался сохранять невозмутимость, но даже ему, умевшему менять свои личины, приходилось крайне тяжело. Конуг Воронов жаждал крови, и он ее получал. Вот только пока что кровь эта была преимущественно союзников. Пока еще союзников, ибо после стольких неудач возможен и бунт.
Карательный поход, ранее выглядящий и воспринимающийся, как мероприятие устрашения, сейчас превратился в серьезнейшей вызов, в войну за выживание. Преимущество Воронов в количестве воинов оказалось вовсе не решающим. Новое межплеменное образование, возглавляемое племенем Рысей, сражалось иначе, почти всегда подло, прячась за стенами и никогда не сближаясь для поединков. И такая война многое меняла, нужно было время, чтобы придумать противодействие тактики Рысей. Но для конуга Харита время начало протекать столь стремительно, не получалось обдумывать действия.
Уже на подходе к главному селению племени Огня на Большой Реке малый отряд тех, кто, по заверению всего окружения Харита, обязан был покориться, обстрелял плоты и лодки, убив и ранив более двадцати человек. Тогда конуг приказал принести отрезанные головы тех, кто отважился стрелять и в него, в Харита, и в близких людей. Стрела коснулась кожаного доспеха конуга, но не смогла серьезно его поранить, будучи на излете. После этого появилось непонятное, неизвестное ранее чувство… Харит стал все более явственно ощущать страх.
Еще несколько дней назад Вороны чувствовали свое превосходство во всем, считали, что восемь сотен воинов — это такая мощь, перед которой все падут ниц, лишь узрев воинство. А нужно, так и молодых воинов привлекут, а это еще три сотни почти что обученных бойцов. Кто в здравом уме станет сопротивляться этой силе? Нашлись и такие.
— Я подарил богам металл, сложил его в горшок и закопал под высоким деревом, — говорил на Военном Совете Харит. — Это самое ценное, что у меня есть. Оттого боги оценят подношение и даруют нам победу.
Конуг говорил, а все члены Военного Совета внимали ему. Нет, они уже не вдохновлялись словами Харита, не верили ему, но наблюдали пристально. Старшие воины смотрели на своего предводителя, чтобы прояснить для себя: ослаб ли Харит. Если, да, тогда можно думать о его убийстве, или же еще конуг достаточно силен, чтобы покарать любого.
Немало брожений среди племен и родов, подчиненных Воронам, были прощены. Нет, те, кто призывал к неповиновению, были убиты, но даже их семьи, родичи не тронуты. И это казалось признаком слабости. Конуг Харит, ранее распоряжавшийся судьбами людей, куда как жестче, нынче проявляет милосердие. На сравнении подходов у управлению Союзом Воронов, милосердие выглядит слабостью.