Верная (не)верная
Шрифт:
— Тих… легче, — Максим болезненно сморщил лицо, кренясь влево. — Эта, паскуда, мне бок прострелила.
— Обопрись на меня, — велела я, перекинув его руку через плечо и преосторожно повела к машине. На полпути мужчину перехватил на себя взявшийся из ниоткуда Павел. Знать бы, где он был всё это время?
— Ему нужно в больницу, — кусая пальцы, рапортовала я.
Варвара Петровна уже рылась в аптечке и в панике охала.
Паша облокотил Максима на капот и задрал рубашку. Содрогнулась от такого количества крови, а сердце болезненно сжалось. Казалось, что сама
— Порядок, по касательной прошла. Жить будешь, — Паша грубо пропальпировал рану, словно выжимая из Макса звуки мучений. — Дома Борис Иваныч залатает. Ты сегодня прям герой, брат, — и одобрительно шлёпнул его по щеке. — Валерия Дмитриевна, мне нужно подчистить всё и сообщить о трупе. Вы, пока не могли бы?.. — Не договорил, надеясь, что сразу пойму.
— Да, Паш. Пересади его на заднее только.
Мужчина помог коллеге сесть в машину, а сам помчался к месту преступления.
— Ты убил этого ирода? — Варвара причитала под руку, пока я пыталась заняться раной Максима.
— Да, — мой спаситель слегка улыбнулся улыбкой больше похожей на оскал.
— Правильно, правильно. Хотел умыкнуть нашу Лерочку. Я бы тоже добавила ироду пару пинков…
— Варвара Петровна, там вода в багажнике должна быть, принесите, пожалуйста. Рану нужно промыть, — мне не терпелось её отвадить.
— Ой, да нет же. На могилке остался баллон, сейчас принесу, моя хорошая. Погоди чуток.
И женщина поспешила обратно к месту захоронения моей семьи. Некрасиво получается, но совестью загрызу себя позже.
Макс сцепив зубы, сдержал стон боли от антисептика, а потом вздрогнул, когда я осторожно подула на рану. Приложила к ней чистую марлю, посмотрела в глаза. Правый заливала кровь из рассечённой брови. Вторую ветошь приложила уже сюда.
— Теперь Лёша с тебя пылинки сдувать начнёт после всего этого, — пророчила я, усмехнувшись.
Но сильные и любимые руки внезапно пленили затылок и, притянув к себе, и мужчина горячо впился в мои губы. Жар его тела опалил каждую клеточку. Дыхание слилось с моим и стук сердец ушёл в единный ритм. Всё вокруг тут же растворилось, исчезло и стало несущественным. Где я? Кто я? Запустила ладонь в его волосы на затылке, слегка сжав в кулаке. Невероятно сильно желала прижаться к нему, слиться в единое целое, но мозг предупреждающе отбивал, что любимый мужчина сейчас ранен.
— Я вдруг безумно испугался, что потеряю тебя, что больше никогда не смогу поцеловать, — горячо зашептал он, гладя меня по щеке.
Застонал от моего неловкого движения и, к счастью, вовремя. К машине вернулась Варвара. Мы чуть отстранились друг от друга, с трудом скрывая трепет от былой близости.
Вдвоем с кухаркой прополаскали из бутылей ветошь от крови. Умывала прохладной жидкостью лицо своего любимого героя. Рассечённая бровь продолжала кровить, но уже несильно. Марля на боку размеренно впитывала кровь. Да, ему нужна медицинская помощь, которую отчего-то будет оказывать начальник охраны, а неквалифицированный медик. И, увы, понимала почему — Алексею не нужны лишние вопросы и разбирательства.
Голова продолжала идти кругом, как от неожиданного признания небезразличного мне мужчины, так и от запаха крови.
Павел вернулся через пятнадцать минут.
— Нам лучше уехать отсюда. Варвара Петровна, садитесь вперёд.
Я осталась с Максимом на заднем сиденье, продолжая придерживать ветошь на большой ране.
Раненный откинул голову назад. В пути, пока никто не видит, крепко сжал мою ладонь и улыбнулся уголком губ. Испарина стекала по лбу парня, а взор зелёных глаз дурманила боль. Поглядывала на него и абсолютно точно понимала, что не хочу Максу этих страданий. Такой, как он должен всегда улыбаться, любить жизнь и быть счастливым.
А под крышей моего супруга сложно судить о будущем.
6. Я выбрал тебя
Максим
Вне себя от страха за Валерию мчался следом за похитителем, который, подобно грёбаному ниндзя, прыгал с ношей через ограды и лихо отталкивался от мемориалов. Хренов паркур на яву.
Понимая, что хвост основательный, враг направил на меня знакомую вещь — пистолет. Сука! Ущерб телу почти не отразил, гонимый страхом упустить девушку и отдать какой-то мрази на растерзание. Что-то горячее и вязкое склеило рубашку с кожей, лишь андреналин, гулом стучащий в виски, приказывал двигаться дальше.
Я не отдам тебя ему. Им. Не должен, не имею права. Я же столько ещё не сделал, глупец! Не посмотрел в небесную синь твоих глаз, не вдохнул бархат кожи, не коснулся губ, упиваясь тёплым дыханием. Не отдам! Никогда! И никому!
Успокоившись на заднем сиденье машины, чувствовал заботливую ласковую ладошку на себе. Глядя в её глаза, на миг побелевшее от страха лицо, наконец признался себе, как это всё мне невероятно дорого до боли в груди, до остановки сердца. И это помощнее, чем простреленный бок.
Весь пережитый страх выплеснул в неистовый поцелуй, на который Лера всей душой ответила. Так же трепетала, как в нашу первую ночь. Так же всецело моя. Если бы не рана и не место, погрузился бы в неё без остатка. Снова бы любил сладкие изгибы, испивал бы каждый вдох и стон, страстно поглощал бы, даря в ответ себя без остатка. В ту ночь пазлы наших сердец соединились в одно, и стать порознь отныне подобно смерти.
Гладил ушиб на её лбу и новый отёк на щеке, дико хотелось упокоить в своих руках. Утешить и сказать, что она в безопасности, что пока со мной ей ничего не грозит. Со мной! Чертов запретный плод!
В доме хозяина нас встречала чуть ли не вся прислуга. Леру увели Рита с Варварой, чтобы залатать и её травмы. Паша с Борисом Иванычем организовали мне место в гостевой комнате. Люба, белея от вида крови, носилась с полотенцами и тазами с водой, выполняя поручения начальника охраны.
Что-то вкололи в бок и боль тут же атрофировалась. Напряжение окончательно отпустило, оставив меня в полном ауте. Вялость мешала думать и шевелиться.
— Налей ему грамм сто плюсом, — велел Борис Иванович, кивнув Любе.