Верная возможность
Шрифт:
Выкурив сигарету, я покинул вокзальный гальюн и стал искать телефон-автомат поуединеннее. Мой ищущий взгляд был истолкован неправильно, и ко мне тут же приклеилась какая-то грязная неопределенного возраста бомжиха.
– Давай, - она подмигнула мне.
– Давай, я - за стаканчик.
– Ай ам америкэн тоурист, - отшил я ее.
– Ай фак фор хард керринси онли, мать твою.
Последнее выражение она поняла без перевода. Но вообще было даже чуть-чуть приятно - женщины еще не потеряли ко мне интереса, а значит есть чего ради бороться за свою жизнь.
По вестибюлю расхаживал
Телефон отыскался в углу комнаты матери и ребенка, прямо перед входом в милицейский пост, по соседству с лотком торговца порнографической прессой. Я набрал редакционный номер и гнусавым голосом попросил Потайчука. Трубку, как мне показалось, сняла Леночка, но точной уверенности в этом у меня все-таки не было.
– Да, - раздался через минуту раздраженный валеркин голос.
– Это доктор Попеску из вендиспансера, - представился я.
– Хочу сообщить, что мы провели тщательные исследования всех ваших анализов, и теперь с полной уверенностью можем утверждать, что болезнь зашла достаточно далеко, но, к счастью, пока что не затронула ваших умственных способностей. Прекрасное тому подтверждение - ваш сегодняшний репортаж.
– А-а-а, - протянул Потайчук.
– Понял. Стараемся, доктор!
– Что новенького?
– поинтересовался я.
– До хрена!
– ухмыльнулся Потайчук.
– Готовим вечерний выпуск. Такого еще не бывало! Поддубный заколебался уже с типографией договариваться, они все свои запасы бумаги на неделю вперед уже израсходовали...
– Короче, - оборвал его я.
– Да, - согласился он.
– Дела крутые. Башль, судя по всему, решил крепко взять власть в городе в свои руки. Гошины наследники, узнав, что пахана кончили, около десяти собрались в "Горном" на сходку. Ленины ребята подъехали туда и закинули в окошко бомбу. От всех, кто был внутри кабака, остались одни ошметки. После этого начался отлов сошки помельче. Из наиболее громкого - на стадионе в секции для качков разгром устроили, да изрешетили на мосту одну машину - два трупа, один ушел, сиганув в речку.
Я открыл от изумления рот. Вот оно что - значит, за мной охотились не гошины ребята, а ленины. Но зачем? Причем ведь прикончить собирались, а не допросить. Подозревали, что знаю что-то лишнее?
– Черт, Башль же всегда вел себя пристойно, - вырвалось у меня.
– С чего бы это он начал такую бойню?
– В тихом омуте...
– грустно усмехнулся Потайчук.
– Он же бандит. И как только появился удобный момент захватить власть...
– Знать бы еще, что это за удобный момент, - протянул я.
– Так, еще, - продолжил мой собеседник.
– Длинного взорвали. Взорвали хитро. Судя по всему бомба находилась в чемоданчике и рванула при попытке открыть его - так эксперты считают. Кстати, всем этим делом занялась уже госбезопасность. Сейчас уже больше сил уделяют поиску Башля и компании, чем тебе.
Мне стало ясно, почему с Женькой приехали лишь двое патрульных, а подмога им так сильно задержалась.
– У нас, по крайней мере, никто уже не пасется, - продолжил репортер.
– Даже после выхода экстренного выпуска. А то вчера такая орава налетела, ой! Катьку, бедную, чуть с ума не свели, она всю дорогу ревела. А один хрен в штатском на Ленку глаз положил, все около нее вертелся, пытался даже увезти к себе в ментовку, якобы для допроса, но Поддубный ему объяснил по этому поводу все, на что слов приличных хватило. С Васильичем не шути!
– Объяви ему благодарность в приказе, - буркнул я.
– А штатского я найду и в форме в Африку пущу.
– Как бы он сам тебя прежде не нашел и не... спустил, - голос Потайчука прозвучал мрачно.
– А Башль сейчас где-нибудь в другом городе, - перевел я разговор на другую тему.
– Не найдут. А найдут - не докажут. Да и не будут доказывать.
– Да в этом-то я ни капли не сомневаюсь, - заверил меня Валера. Посадят исполнителей, да и все... Если вообще посадят. Кстати, тот тип, которого на даче нашли, утверждает, что ты его пытал, заставляя подписать признание. Выпорот он действительно крепко! И сейчас в больнице лежит...
– Ерунда!
– решительно заявил я.
– Он может говорить, что я и Платонова прикончил, и самого Гошу, и президента Кеннеди, если, конечно, подозревает о существовании последнего.
– А как ты обо всем этом узнал?
– теперь в голосе Потайчука зазвучало подозрение.
– О Кеннеди?
– засмеялся я.
– Брось паясничать, понимаешь же о чем говорю, - рассердился он.
– Ну меня, по-видимому, после побега из парка выследили, когда я прятался у одного друга, стукнули по голове и привезли туда, - сказал я. А когда очнулся, то и обнаружил весь этот ужас...
– Да, тебе повезло, что ленины головорезы тебя не тронули, сочувственно произнес мой коллега.
– Наверное, решили, что ты и так жмурик.
– Наверное, - без всякого энтузиазма согласился я.
– Слушай, а где такую мою фотографию выкопали, а?
– А-а-а!
– в трубке послышалось настоящее квохтанье.
– На похоронах!
– Таракана?
– поинтересовался я.
– Да нет, какого Тараканова?! В прошлом году Серегина хоронили, истопника нашего, помнишь? Так там Васька Тихонов на кладбище с аппаратом все бегал. Он тебя как раз засек в момент, когда ты с каменной мордой к Ерохиной сзади подобрался и на зад ей лапу свою положил. А она тебя шпилькой по ноге, - квохтанье перешло в гогот.
– Ну у тебя и харя вышла! Мы Ленку и лапу твою отрезали, морду увеличили и...
Я понял причину, по которой на снимке на лице моем запечатлелось выражение вселенской скорби. Вам бы так наступили, да еще Леночка, да еще в момент, когда священник отходную читает.
– Кощунство...
– пробормотал я в трубку.
– Не могу в это поверить! Не может быть! Вот сволочь, Васька, а! В такой момент человека сфотографировать. Нет для него ничего святого. Вот вернусь... Плохо ему будет!
– Кстати, друг этот твой, что приходил, так ого-го, - неожиданно снова заржал Потайчук.
– Я бы с ней...