Вернись домой
Шрифт:
– Так изначально и планировалось, но ты долго не просыпалась, и парни начали беспокоиться и стали приходить, чтобы лично выяснить, в чем дело, – он виновато посмотрел на меня.
Я лежала в ванной с пузырьками мыла и медленно водила мочалкой по телу.
– Дай мне, – он тут же присел у низкого бортика ванной и принялся более нежно и волнующе меня мыть.
– Еще немного таких вот движений – и я просто тебя не выпущу.
Алан громко засмеялся и без вопросов тут же принялся раздеваться.
– Я же пошутила! – удивилась я такой готовности.
– За свои слова нужно уметь
– А как же гости? – удивилась я обычно такому правильному Алану.
– Если кто-то конкретно интересует, я могу позвать, – принялся он проводить дорожку поцелуями от моего ушка к ключицам.
– Алан! – странно было слышать все это из его уст.
– Ну а что, Мари, – он поднял свое лицо, и оно оказалось в сантиметре от моего, глазам даже больно смотреть было так близко. – Они все твои, и от этого никуда не деться. Не принимая их, ты только делаешь им больно.
– Ну а как же вы?
– Что мы? – нахмурил брови Алан, но при этом поцеловал в уголок губ.
– Разве вам не будет неприятно, если кроме вас мне нужно будет делить себя еще с кем-то? – все же этот мир был очень непонятен.
– Вчера Фарго нам с братом все объяснил: они не хотят тебя отбирать у нас, они готовы делиться и, более того, стать одной семьей. Денли так обрадовался, что вон сейчас сидит и не может от драконов оторваться, согласовывает всевозможные вопросы, которые ранее невозможно было решить.
– Это мне все понятно, – пришлось даже фыркнуть, потому как выгода была налицо. – Но… а в постели – неужели у вас нет чувств ко мне, и вам абсолютно все равно, с кем я?
– Как это «нет чувств»? – Алан немного отстранился от меня, чтобы заглянуть мне в глаза. – Еще как есть и, поверь, мы все очень любим тебя.
– Тогда почему такое безразличие?
– Не безразличие малышка, а понимание, что ты умеешь любить и твоя любовь — это бесценный дар для каждого из нас. А видеть твое наслаждение от подаренной нами любви – это ни с чем не сравнимо. И что плохого в том, если тебе дарит свою любовь твой истинный?
– То есть когда меня другой истинный в постели… хм… – запнулась я, – любит, тебя это вообще не смущает?
– А почему меня это может смущать? – Алан искренне улыбнулся и уже более усердно начал целовать.
– Ну, хотя бы потому, что другой, а не ты, пользуется моей любовью, – вот твердолобый все же. – Если мне правильно показалось, то Денли все же против дополнительных мужей! – с моей стороны это был железный аргумент.
– Хм… – задумался Алан, но губы не пытался оторвать. Теперь уже приподняв мою спинку из воды и выставив для себя мои грудки, словно пирожные, над водой, он осторожно их принялся покусывать, чтобы тут же зализать и еще раз поцеловать. Все же обиженно отпустив мою розовую вершинку из своего рта, он посмотрел как на неразумного ребенка, который отвлекает такого занятого человека. – Он был бы против, если бы драконы заявили, что они единственные будут тебя иметь, а нам с братом и тем более нагам выпишут билет из своего края в один конец. А они могли, поверь. Какие бы сильные все расы ни были, но нам не совладать с драконами. Конечно, мы бы дрались, мы бы отбивали тебя, но, скорее всего, просто сгинули бы.
– Ого!
– Да, кошечка, а когда Фарго сказал, что не будут тебя отбирать и, более того, хотят с нами сделать семью, то почему же мы должны быть против?
– Ну, хотя бы чувство собственности? – тут уже замечание с моей стороны было вялое, потому как он опять погрузился в тщательное изучение груди своим языком.
Опять недобро глянув на меня, он, действительно как маленькой, принялся объяснять.
– Пойми, Мари, мне неизвестно, насколько ты знаешь мужскую физиологию, но могу немного поделиться своими личными наблюдениями. Мужчины и женщины отличаются.
Я даже прыснула прямо ему в лицо.
– Знаю, – уже более красиво и культурно я принялась хихикать.
– Я рад, но все же продолжу, – он печально посмотрел на призывно торчащие соски, но все же оторвал от них взгляд, чтобы продолжить. – Женщина – она в основе принимающая, то есть ты можешь брать столько, сколько тебе дадут, и чем больше твое либидо, тем больше ты можешь брать. А мужчины — это дающая сторона, мы физически не способны быть заряженными без остановки. Конечно, с такой девочкой как ты, со своей истинной, мы можем на протяжении всей ночи кувыркаться в постели. Но все же, освободившись, требуем небольшой передышки.
Я смотрела на него и не понимала, зачем он мне все это рассказывает. А он, видя мое непонимание, стал продолжать:
– Разве плохо, что в этот момент тебя удовлетворяет другой твой истинный и этим самым дает нам возможность и самим сильнее возбудиться, чтобы быть готовыми для тебя?
Я потихонечку офигевала, смотря на мужчину, который не против делиться, только бы мне было хорошо. Какие же они все тут… другие, что ли. Я притянула его лицо к себе, чтобы сильно прижаться к его губам, мне дико захотелось раствориться в нем, подчиниться его силе, чтобы он в очередной раз научил летать.
В гостиную я выходила немного покрасневшая. Алан после всего, что мы устроили в ванне, все же меня выкупал, потом вынес из ванной и даже, высушив, одел. Когда же потянул в гостиную, из которой все еще доносились голоса, мне почему-то стало стыдно, и я попыталась туда не пойти.
Я в ванной стонала так, что совершенно не думала о том, что меня могут услышать, теперь же меня Алан тянул к тем самым, кто наверняка меня слышал. И мужьями мне приходятся только трое из них всех. Как же стыдно было выходить! Но я ничего не сумела противопоставить силе Алана: меня все же внесли в гостиную и, не сильно заморачиваясь, вручили первому попавшемуся мужчине, сидящему к двери ближе всех.
– Вот, – опустил меня Алан на колени к Белиру. – Накормить.
А сам вернулся в ванную убираться, потому как там мы, скорее всего, устроили потоп.
Я сидела тихонечко, боясь пошевелиться, и старалась смотреть только на свои руки. Белир осторожно приобнял меня за талию.
– Я тебе не нравлюсь? – его тихий и такой мелодичный голос заставил слегка вздрогнуть, потому как, пребывая в своих мыслях, я не ожидала, что ко мне обратятся.
– Почему же, нравишься, – но глаз я все равно предусмотрительно не подымала.