Вернись после смерти
Шрифт:
– Болтает мало – делает много!
– А если? – вождь недвусмысленно смотрел на Лаврентия Павловича своими желтоватыми рысьими глазами и тот, отчетливо уловив, что Сталин имеет в виду, ответил, ни минуты не раздумывая:
– Можешь быть совершенно спокойним, Коба! Даже под самой страшной питкой не скажет ни слова, я верью в него как в самого себья.
Да, это был огромнейший риск, оставлять на территории, захваченной врагом, человека, владеющего таким невероятным объемом сверхсекретных сведений. Пойти на это можно было, лишь доверяя этому человеку полностью. И на это пошли, хотя в силу известных исторических обстоятельств, к своим новым должностным обязанностям Федотову приступить, тогда не довелось…
… Сталин вдруг вплотную приблизился к генерал-лейтенанту и, застыв напротив, вперился в его глаза пронизывающим взглядом:
– Я не могу поньять: прьямо под носом
– Факт контакта бандитов с маньчжурско-японским консульством в Забайкалье, товарищ Сталин, уникален по своей сути, и мы собираемся это немедленно использовать, – генерал понимал, что именно сейчас наступает тот кульминационный момент их беседы с Верховным, когда может решиться вопрос: жить или не жить! И он пошел, что называется, ва-банк. – Данное событие позволяет начать длительную и перспективную оперативную радиоигру с …
– Радиоигру с японцами!? – вопреки своему укоренившемуся с годами стереотипу поведения, Сталин прервал речь беседующего с ним человека. И Федотов вдруг всем своим нутром ощутил, что скверное настроение вождя вдруг изменилось. Изменилось в лучшую сторону!
– Оператьивная игра с протьивником, дело очьень хорошее, а с этими вероломними и коварними самураями настолко, чито и слов нет! – Сталин, наконец, набил трубку своим любимым табаком «Герцеговина флор», раскурил её, и снова, но теперь гораздо энергичнее, заходил от стены к стене. Генерал, ощущая, как неимоверное напряжение начинает оставлять его, провожал взглядом то просветлевшее лицо вождя, то его седой, чуть пригнутый затылок.
Контрразведчик высочайшего уровня, психолог, рассчетливый и последовательный человек, генерал Федотов понимал, что сделал сейчас всё очень точно и правильно. Как бы, между прочим, он негромко произнес:
– То, что на нашей территории образовалась эта бандгруппировка, конечно, из рук вон плохо, но при этом есть и весьма положительные обстоятельства, товарищ Сталин.
– Понимаю, чито ви хотите этим сказать, товарищ Федотов, – во второй раз перебил его Сталин. – Если не трогать эту самую «Свободу», то на нее, как мухи на мед, рано или поздно слетится вся местная нечисть, так?
– Именно так, товарищ Сталин.
– Ну чито ж, задумка не самая плохая… – вождь пыхнул трубкой. – А каким образом ви парализуете банду?
– Мы работаем над этим вопросом и варианты уже появились. Но прежде всего, считаю, надо изъять у бандитов взрывчатку, всё остальное пока терпит.
–Взривчатку изъять немьедленно, чего би это ни стоило! – Сталин снова помрачнел. – Но это еще не всьё: следствие провьести самим строжайшим образом, виновних в её утрате, отдать под трибунал. Ви понимаете менья, товарищ Федотов?
– Понимаю, товарищ Сталин, – чуть приметно кивнул генерал-лейтенант.
Глава 10
В начале августа тысяча девятьсот сорок первого года 103-я пехотно-моторизованная гренадерская дивизия Вермахта была включена в 16-ю армейскую группу «Север» и передислоцирована из Франции в Россию, под город Тихвин, где готовилось очередное генеральное наступление на Ленинград. Для того, чтобы дивизия приобрела сокрушительную пробивную способность, командование фронта усилило ее полком «Туле» из знаменитой танковой дивизии СС 44 «Тотенкопф» 45 , прибывшим из-под Вильнюса. Полк должен был в нужное время включиться в боевые действия, чтобы развить и закрепить успех гренадеров.
44
СС – (шутц штаффель) – «отряд защиты». Подразделения нацистской Германии репрессивно-карательного назначения, созданные по личной инициативе Адольфа Гитлера.
45
Полное наименование: СС-Панцер-Дивизион «Тотенкопф» – Танковая дивизия СС «Мертвая голова».
Доукомплектованная новейшими танками и самоходными артиллерийскими установками, 103-я дивизия, которой командовал неоднократно отмеченный фюрером генерал-майор Рудольф фон Штрамм, в первых числах сентября вступила в бой. Находясь на самом острие удара германских войск, она должна была прорвать русский фронт и при взаимодействии с другими соединениями захватить Тихвин.
После
Но, несмотря на пополнение и усиление, темп продвижения частей 103-й дивизии ослабевал день ото дня. Русские бились насмерть. Каждый населенный пункт, каждый дом, каждый метр своей территории они защищали с невиданной стойкостью и отходили лишь тогда, когда обороняться было уже почти некому. Немецкое наступление никак не могло достичь той фазы, той необходимой силы и стремительности, чтобы перерасти во всё сметающую лавину брони и огня. Не помогло даже и то, что в бой было срочно введёно два дивизиона тяжёлых штурмовых орудий из фронтового резерва. Русские организованно отступили на линию наскоро построенного и недооснащенного минными полями «УР» 46 , и уже здесь встали в несокрушимую оборону, преодолеть которую германским войскам оказалось не по силам. И если на каком-то участке им удавалось с неимоверным напряжением и большими потерями продвинуться вперед, то через какое-то время русские организовывали ответный удар и восстанавливали прежнюю конфигурацию фронта.
46
«УР» – укрепленный район, сложная система земляных и железобетонных сооружений, предназначенных для долговременной обороны. Ленинградские УРы строились гражданскими специалистами и мобилизованным местным населением практически без консультаций с военными. Доты и дзоты сооружались без учета местности, без эшелонирования в глубину, без взаимной огневой поддержки и визуальной связи, секторы стрельбы были ограничены естественными препятствиями и плохим устройством амбразур. Но, тем не менее, УРы сыграли большую положительную роль при защите города. (Из воспоминаний командующего Ленинградским фронтом генерал-майора Федюнинского И. И.)
Казалось, что само провидение помогает им: здравому уму было непостижимо, почему из перепаханных вдоль и поперек снарядами и минами траншей, где, казалось, не должно было остаться ничего живого, поднимался такой ливень ружейно-пулеметного и артиллерийского огня, что захлебывалась самая решительная атака. Потеряв около сорока процентов личного состава и техники, 103-я гренадерская окончательно утратила наступательный порыв и перешла к обороне.
Генерал Штрамм был взбешен, он только что закончил крайне нелицеприятный разговор по телефону с фельдмаршалом Йозефом фон Леебом главнокомандующим группы армий «Север». Тот отчитал его, старого вояку, как нерадивого мальчишку, за то, что наступление, которое и без того шло крайне медленно, теперь остановилось вовсе. На слова Штрамма о том, что к русским, вероятно, постоянно прибывают подкрепления, а его дивизия, понеся колоссальные людские потери, не получила взамен ни единого солдата, фон Лееб ответил с сановной презрительностью в голосе:
– Ваша тактическая разведка работает отвратительно, генерал Штрамм! Убежден, что вы даже не знаете, какие части вам противостоят. У большевиков нет и быть не может сейчас резервов, все силы брошены под Сталинград и Москву. Просто их рядовые воины умеют драться насмерть, а военачальники грамотно распределять имеющийся личный состав! – с этими словами фельдмаршал бросил трубку.
Но Штрамм прекрасно понимал, что разговор на этом отнюдь не закончен и над его головой сгущаются тучи: в резерве главной ставки околачивалось без дела немало генералов, готовых заменить любого, споткнувшегося так, как споткнулся он. Несколько успокоившись и поразмыслив над создавшимся положением, Штрамм приказал адьютанту вызвать командира разведывательного отряда дивизии, гауптмана 47 Вернера Либиха, сменившего убитого пулей русского снайпера майора Готфрида Хольмана.
47
Гауптман – капитан (общевойсковое звание).