Вернись в завтра
Шрифт:
— Как? Опять баба? Да ты что, маньяк иль половой хулиган? Это уже третья? А сколько еще притащишь? — всплеснула руками.
— Она ни баба, а девушка! — поправил тихо.
— Ну эту мою ошибку ты мигом исправишь, — отмахнулась досадливо.
— Она мне нравится.
— Надолго ли? Прежних даже любил, — заметила едко.
— Мам, я уже давненько наблюдаю за нею.
— Баб узнают не со стороны, а в семье, живя уже вместе. Смотри сколько хочешь и ни черта не увидишь, пока не положишь под бок.
— Эта хорошая девушка!
— Никита! Ты и о тех такое говорил. Старо, я уже слышала!
— Она точно для меня!
— Надолго ли?
— На всю жизнь, клянусь!
— А если снова ошибка?
— Быть не может! — подскочил Никита.
— Сколько ей лет?
— Она много моложе меня. Но я почти три года знаю ее. Даше теперь двадцать пять, — рассказал о девушке все что знал.
— Как же она согласилась за тебя?
— Я еще не сделал предложенье. Решил с тобою сначала поговорить.
— Мне нужно самой познакомиться с нею. А уж потом решим.
Никита не стал затягивать знакомство и в ближайший выходной хотел уговорить Дашу придти к нему в гости. Та растерялась, не ждала, что человек так поспешит. А Никита уже все решил для себя и держался уверенно:
— Что мешает тебе? Мы давно знакомы, хорошо знаем друг друга. Вся база давно поженила нас, а ты робеешь придти ко мне. Будь смелой, стань решительной, пошли!
— Не торопи, дай подумать хотя бы до следующего выходного!
Едва Никита ушел, Дарья позвонила Розе. Рассказала обо всем. Подруга обрадовалась:
— Ну, наконец-то! Засиделась в девках совсем. Давно пора! Намного старше тебя? Ну и что с того? Молодого любовника найдешь и восполнишь свое компенсируешь недостаток мужа! Чего возмущаешься; глупышка? Теперь все так живут. Он хоть кто, кем работает, где, сколько получает? Да, не совсем то надо, но дальше ждать нельзя. Годочки ушли. Че; пару-тройку лет и этот может отказаться. Хватай его, покуда он не передумал. И не обижайся! Выходи за него, а там видно будет! — рассмеялась в трубку. — Как я? Второго родила своему благоверному. Да уж куда ему теперь шляться? К семье канатами привязан, сидит как на якоре, куда дернется? Дети растут, мы работаем. Я на хорошей должности и на зарплату не жалуюсь. Дети с нянькой. Она уж не первый год у нас. Кто с работой помог? Мой приятель. Но этот разговор не для телефона. Так что все отлично. Как- нибудь встретимся. Приезжай ко мне, поболтаем. Ну да! Мой совет — не медли! Однозначно выходи замуж, не раздумывай. Помни, наш враг — время!
— Так ты уже не жалеешь о замужестве? — спросила Дарья Розу.
— С тех пор как устроилась на работу и стала получать вдвое больше мужа, он передо мной на цыпках пляшет. Ему куда деваться? А вот я спокойно без него прожила бы! Он это прекрасно понимает и видит, что я возбуждаю мужчин и у иных вызываю восторг. Понятно, что муж уже потерял свой лоск. И бабенки на него не оглядываются как прежде. Да и в карманах у него уже не наскребется на кабак. Я о том постоянно забочусь и не даю ему расслабиться. Мужиков нужно всегда грузить заботами о семье. Тогда дурные мысли им не приходят в голову. Помни и ты об этом. С самого начала не выпускай из рук поводок, а на шею своему надень строгий ошейник с первого дня. И следи в оба, чтоб ни на минуту не сорвался с него. Не жалей! Знай, все мужики негодяи! Исключений не бывает! Поняла? Ну то-то! Звони! Целую тебя…
— Домой к Никите? Доченька, это уже серьезно! Хорошо ли подумала? Может, не стоит спешить, подождала бы человека. Неужель, этот пыльный лопух твоя судьба, — сокрушалась Ольга. Она никак не могла привыкнуть к Никите и все пыталась оторвать от него дочь. Она с ужасом смотрела на будущего зятя и думала, как станет называть сыном человека, какой всего на семь лет моложе ее самой.
— Черт лысый! И откуда свалился на наши головы, вонючая чума! Чтоб ты застрял в болоте! Как сумел задурить, заглумить голову моей Дашке? Что она нашла в тебе — козьей чуме? Чтоб ты через уши запоносил, только б не было вашей свадьбы! Уж лучше одна пусть остается, не только ни с тобой! — плакала Ольга втихомолку. Она знала, дочь ее не послушается. Нет у матери веских доводов. А предчувствиям и сомненьям Дашка не верит.
— Будто одурь на нее нашла. Но ведь чую, коряво жить будут, несчастной станет моя дочь. Но как отвести от этой пропасти? — не спала ночами баба. Но помешать не сумела. А через месяц сыграли свадьбу, и Даша ушла жить к Никите.
Уже через месяц она забеременела, муж, услышав о том, обрадовался, почувствовал себя счастливым и заботился о Дарье везде, следил, чтоб не утомилась, не сорвалась на работе, помогал по дому, сам ходил в магазины и на базар. Ничего тяжелого не давал поднять Дарье. Следил, чтоб никто не расстроил его жену.
И только свекровь отнеслась к новой невестке прохладно. Назвала Дарью очередной ошибкой сына и, закрывшись в своей комнате, крайне редко из нее выходила.
Случалось, сталкиваясь с невесткой на кухне, отдельно готовила себе, не обронив при этом ни слова. Ни просьбы, ни обиды сына не смогли ее переубедить и переломить. Она считала, что ни одна женщина не достойна ее сына.
Поначалу Дарья плакала, хотела вернуться к матери, но Никита уговорил не обращать внимания на придурь старого человека, не замечать и жить, думая только о будущем, о ребенке, о семье.
Дарья прислушалась и перестала видеть свекровь. Она заботилась о Никите, готовилась к появлению ребенка. Она была довольна мужем. Он и впрямь оказался хорошим семьянином, спокойным, умным и бережливым человеком. Он никогда ни на кого не повышал голос, многое умел и знал. Но однажды Дарья услышала разговор Никиты с матерью. Он вошел в ее комнату и забыл закрыть за собою дверь.
— Ты когда пропишешь мою жену? — спросил, видимо, уже не впервые.
— Зачем?
— Ей скоро рожать!
— А при чем прописка? — прикинулась тупой.
— Я ж тебе говорю, ребенок будет. Его нужно прописывать тоже.
— Ну и пусть пропишет к матери. У нее целый дом! При чем тут я?
— Ты хочешь, чтоб мы ушли?
— Она как хочет! Я ее не гоню и не мешаю вам жить. Но прописывать не буду, и не доставай! Квартира моя.
— За что ненавидишь Дашу?
— Ничуть не бывало. Просто прописав ее, я рискую в случае вашего развода оказаться на улице. Так уже случалось у многих. Понятно, что не хочу себе такой участи.