Верните ведьму, или Шахматы со Смертью
Шрифт:
Верлиока в своём поддельном обличии служанки была неповоротлива, плюс, в юбках путалась, и это Грегори только на руку. Он не определился на какую пока что. Убивать тварь не стоило, Стенли отдавал себе в этом отчёт, но как пленить и не покалечить, не представлял. Когда верлиока, вереща, унеслась вглубь коридора, Грегори только и смог, что побежать следом. А бежал недолго. Ровно до поворота, потому что за ним тварь прыгнула на Грегори, обдавая затхлым дыханием смерти, которая пропитала не только всё поместье, но и жильцов его.
Стенли упал на пол под весом чудища. Грегори уклонился от острых зубов, которые недвусмысленно нацелились на шею. Пришлось пихнуть локтем в солнечное
– Я оставлю тебя в живых, если покажешь, что прячет хозяйка, — предложил разумное Стенли, но не оценили. Чудище, коротко хохотнув, взмахнула головой, целя в переносицу Грегори и как только приблизилась, непорядочная жертва схватила за горло, медленно сжимая.
Некромантский тлен пополз по полу, разрывая нити ковровых дорожек цвета антрацита. Полотно стонало под поступью смерти, которая прогрызала себе дорогу и касалась своими когтистыми лапами уже лакированного паркета. Верлиока, почуяв сладковатый, до приторного, аромат кладбищенского жасмина, попыталась скинуть с шеи ладонь несущую смерть, но Грегори держал хорошо, почти как припадочный алхимик девственницу на жертвенном алтаре.
Снова крик, на тот раз более низкий. Он коснулся слуха Грегори перезвоном лат и доспехов, скрежетом железа о железо, тонкой мелодией боя, который в самом разгаре и от этого техника и тактика уже потеряли смысл, осталось лишь желание выжить. Тварь снова дрыгнулась и, не получив желаемого эффекта, просто вцепилась в предплечье Грегори, раздирая вместе с рубашкой и кожу. Пришлось разжать пальцы и спихнуть с себя теперь поплывшую иллюзию верлиоки.
Тварь, что никак не могла определиться, нападает она или убегает, отпрыгнула к стене и почти провыла матюги в сторону Грегори. Он отозвал некромантский тлен и снова распустил цепь…
– Догоняешь или убегаешь?
По обыкновению тварь ничего не ответила, лишь отлетела в сторону, когда костяная цепь проскользнула в дюйме от её физиономии, оставалось так чуть-чуть, что Грегори не выдержал и сменил позицию, наскочив на круглый столик в алькове. Зря к слову. Верлиока, заметив смущения в стане врага, ощутила себя героем и побежала на Стенли с ретивостью быка, что заприметил в своём загоне ещё не оприходованную корову.
У Грегори места для манёвра было ничтожно мало, поэтому он не стал усугублять, а вдавился в нишу и намотал на ладонь цепь. Только замахнулся, как пол под ногами дрогнул, а потом совсем исчез, и минута свободного паления ещё никогда не тянулась так долго. Приземлился Стенли через пару локтей на пологий склон, а уже по нему скатился в сырое подземелье или правильнее — в подвал.
Сила взметнулась почти как крылья феникса и озарила всё вокруг режущим мутно-серым светом. Каменная сырая кладка и грязный пол, на котором лежали шевелящиеся плиты. Они похрустывали при шагах, и от этого чудилось, что за спиной кто-то есть. Грегори потёр глаза, стянул с волос клок то ли пыли, то ли паутины.
Медленный шаг и ровное дыхание. Смерть застонала. Грегори тряхнул головой, отгоняя наваждение. А магия крови вторила словам тлена. Она шептала, что здесь ей самое место и нельзя сейчас её сдерживать. Надо обязательно выпустить. Сделать так, чтобы запястья украсились жирными алыми полосами и гранатовыми зёрнами, и пусть на них поблёскивает кровь.
Широкий, просторный холл подвала показал два раззявленных провала в стенах, и Грегори замешкался, выбирая, по какому пути пойти. И кровь снова запела, потому что она-то точно сможет сделать правильный выбор, она чувствует что-то родное, щемящее, сладкое, что прячется за глыбами камня. Грегори никогда не нравилась эта сторона своего таланта, потому что смерть просто была. Неотъемлемая. Вечно его. А вот кровь шептала всегда разными голосами, в которых слышались и скрипучие ноты приказного тона прабабки Гортензии, и картавые слова деда. И не было ничего плохого в том, что она приносила память о роде. Плохо было, что чаще всего хотелось ответить.
Грегори помнил, как впервые прикоснулся к магии, что прятала его кровь. Одиннадцать лет и старая конюшня. Щенок борзой, который не выжил, и Грегори сидел на коленях в тишине ночи, потому что сделай он такое днём, точно ремень был бы. А ночью… Выбрался через окно спальни по плющу, обдирая ладони о старую кованую решётку. Он пробирался тихо и когда дошёл, то сразу понял, что у него всё получится, и животное будет жить.
Отцовский нож. Слишком тяжёлый, массивный весь какой-то, который пальцы плохо сжимали, но это не помешало им надавить на лезвие и провести по запястью. И боль тогда опалила, как огнём плеснула. И голос пришёл. Нежный, тихий. Он спрашивал, какую цену может отдать маленький некромант, а Грегори отдал бы всё… И кровь багрилась на запястьях, надуваясь полупрозрачными пузырями.
Грегори мотнул головой. И прошёл по узкому коридору с сырой липкой плесенью на стенах. Она сладковато пахла речной ряской и от этого немного мутило.
В конце коридора появилась арка. Тяжеловесная с каменными столбами-опорами, и Грегори шагнул под своды. А дальше большой, плохо освещённый, зал. В центре — двенадцать колонн, которые образовали почти круг. И в кругу том тело. Без души. Но ещё живое.
Глава 23
Чёрный янтарь фосфоресцировал в глазах призрачной волчицы, и Элис уговаривала себя, что всё в порядке, даже новые реформы в Иртане. Время тянулось медленно, как густой мёд, который стекал с ложки лениво, неохотно, цеплялся за края её. Хроносы на прикроватной тумбочке и то замедлили ход, и Алисия почти с ужасом прислушивалась к шорохам и скрипам старого поместья, которое вдруг показало свой противный характер. Стало задувать в окна, и вот ещё камин потух. Из-за этого в комнате всё окуталось цветом чёрного индиго. А ещё снегопад неправильно подсвечивал окно, и тогда тени на полу возле были совсем пугающими.
Холодные озябшие руки прятались в складках амарантового платья. Чулки неудобно собрались гармошкой в районе колен, и Элис ёрзала по постели, стараясь и согреться, и поправить неудобную одежду.
Волчицы зашагали по комнате как будто что-то вынюхивая. Лунный свет дымчатой пеленой высвечивал клоки шерсти на животных.
Лёгкий стук и короткое прикосновение к дверной ручке с патиной.
Элис вздрогнула и разбудила силу. Сегодня с ароматом осени. Слегка пряным, который путался в лиственном опаде. Немного сладкий, когда поздно вечером выходишь в яблоневый сад. И горьковатый, от нот коньяка в горячем чае. И сила пробежалась по венам, заставив в прямом смысле взбурлить кровь. Элис тут же согрелась и уже выжидала, когда ночной гость появится на пороге.
Линда открывала дверь медленно, будто опасаясь. И правильно. Волчицы припали к полу и поочерёдно рявкнули. Женщина замерла и склонила голову набок, как бы примеряясь к добыче. Но видимо, она ей оказалась не по зубам.
— Забавные зверюшки… — проскрипел её голос в тишине спальни.
— Спасибо, сама выбирала, — не смогла удержаться Элис.
— А я думала твой некромант… — недовольное причмокивание. Линда по стеночке приблизилась к секретеру и опёрлась о него спиной. Слишком расслабленная поза.