Верное решение
Шрифт:
— Ало, — голос в телефоне сменился с раздраженно-холодного женского на мальчишечий.
— Аврелий? Это правда ты? Как дела? Я скоро возвращаюсь на Марс и хотел повидать тебя.
— Тит, мы с мамой не хотим, чтобы ты приезжал.
— Что? — от того, что его собственный сын назвал его по имени у Тита внутри что-то оборвалось. — Но… это она сказала тебя так сказать?
— Нет. Пока, — мальчик вернул телефон матери.
— Так будет лучше для всех. Мы уже живем своей жизнью, в которой для тебя нет места. Пора бы и тебе начать жить своей. И больше не звони сюда. Мне не хочется менять номер, но если придется, то я сделаю
Она повесила трубку.
Тит еще какое-то время сидел с прижатым к уху телефоном. Он силился переварить услышанное, но кусок оказался слишком большим. Конечно, где-то глубоко внутри он знал, что все закончится именно так, ведь нельзя пропасть на целых три года, а потом ожидать от других понимания. Но тот факт, что Аврелий назвал его по имени… Не «папа», ни даже холодно «отец», а по имени. Это никак не могло уложиться у него в голове.
Немного придя в себя, Тит вернулся к барной стойке. Он изо всех сил старался сохранять самообладание, насколько это позволял алкоголь, чтобы не вынуждать своих бывших соратников-демонтажников спрашивать его: «Что случилось?». Ведь тогда ему придется все рассказать, а этого он совсем не хотел.
— Что-то ты долго, — прокомментировал его возвращение Ленни.
— Какая тебе вообще разница, сколько пацан в туалете сидит? — заворчал Гершман.
— Ну мало ли? Может у него там случилось чего?
— Где? В туалете? Что там такого может случиться? Он же еще совсем молодой, чтобы у него что-то в туалете случалось.
— Мне двадцать восемь, — выдохнул Тит. — И давайте сменим тему.
— Да пожалуйста, — Гершман звякнул металлической ладонью о стойку, подзывая бармена. — Только с этим алкашом нормально не поговоришь. Он любую дрянь из телека оправдает.
— Во-первых, — начал Ленни, — я единственный, кто здесь трезвый. И во-вторых…
— Это потому, что ты надрался раньше всех!
— … и во-вторых, я никого не оправдывал. Просто у тебя любой разговор сводится к тому, что все вокруг куплено, продано и разваливается. Люди, между прочим, хорошим делом заняты. Правильным! Космос заселяют. А ты бухтишь без умолку.
— Вы что, до сих пор про этот «Гуд Кол.»? — удивился Тит.
— Я уже даже не знаю, — Ленни вздохнул и попросил у бармена таблетку от головы для себя и еще порцию водки для Гершмана, но бригадир жестом показал, что ему хватит.
— А я тебе еще раз повторяю, что ни черта они не заселяют. Для такого сложного дела, как колонизация, нужна хорошая организация, люди толковые, оборудование. Эти же, вон, — он кивнул на экран, — дают попробовать кому попало. Что ж с таким подходом выйдет? Ничего толкового, вот что!
— Прямо всем желающим? — поинтересовался Тит.
— Ну уж точно отборы не проводят, как при госпрограмме было.
— А что, захотел колонию свою устроить? — хмыкнул Ленни и ткнул Тита локтем в бок.
— Может и захотел.
— Не лезь в это, пацан, — Гершман неодобрительно покачал головой. — Обуют тебя. Все здоровье себе погубишь, еще и должен им останешься. Не лезь…
— Я не пацан, и никто меня не обует. Я сам кого хочешь обую, если нужно будет, — Тит раздосадовано сдавил пакетик с пивом, отчего на конце клапана выступила колышущаяся золотистая капелька. Конечно, он злился не на то, что его все время называли пацаном, и не на снисходительный тон, с которым это говорилось. Он злился на самого себя, на свою глупость и мягкотелость, которую
— Во как завелся, — Ленни опять хмыкнул. — Так глядишь и на зло тебе, старый, действительно полетит колонию делать.
— И полечу, — Тит посмотрел им обоим в глаза. В его взгляде отчетливо читался вызов и хмель. — И полечу! И сделаю! Вот посмотрите!
— Ладно, ладно, полетишь. Никто не спорит, — почти по-отцовски сказал Гершман, положив руку ему на плечо. — Пойдем, лучше спать. Время уже позднее, пора.
— Ну да, — поддержал его Никсон. — Это ты у нас птица вольная, а нам завтра еще лайнер разбирать.
Они оба без излишней настойчивости подхватили Тита под руки и вместе полетели к выходу из бара.
— Вот посмотрите… — промямлил тот, не сопротивляясь.
Глава 2 А-Акклиматизация
Тит проснулся с жуткой головной болью. И хотя некоторые моменты прошлого вечера поблекли в его памяти, а иные и вовсе выветрились, телефонный разговор с Лилией и Аврелием, напротив, отпечатался горящим клеймом. Он саднил, будто свежая рана и не давал думать ни о чем другом.
Тит огляделся по сторонам и понял, что смена уже началась. Большинство чехлов для человеков пустовало. В остальных же спали те, кто вернулся с ночной. Хотя, на «Кориолисе», где солнце светит всегда с одной стороны, понятие дня и ночи было простой формальностью.
Одевшись и почистив зубы, Тит забрал мешок со своими немногочисленными пожитками, и отправился в отдел кадров, где получил обратно свои документы вместе с последней зарплатой демонтажника.
— Ну вот и все, — выдохнул он, вылетев в широкий магистральный коридор станции. Схватившись одной рукой за поручень, а другой прижимая к плечу лямку вещмешка, он завис у стены, пытаясь сообразить, что делать дальше. Тем временем мимо него пролетали люди. Они спешили по своим делам, говорили по телефону, некоторые особенно ловкие умудрялись в полете смотреть что-то в инфосети. В этот момент Титу показалось, что это не люди, а сама жизнь пролетает мимо него. Ее бурный, пенный поток бушует где-то там, впереди, а он, выброшенный неудачной волной на берег, смотрит на все со стороны. Простой, неприметный наблюдатель, и ничего больше.
Сейчас у Тита не было никаких планов на будущее. Вообще никаких. Он просто пялился на человеческий поток, и думал о том, как пустил все под откос. Как вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума, послушал свой член и стал отцом в шестнадцать. Как вместо того, чтобы прислушаться к своим родителям, послушал свое эго и разорвал с ними все связи. Возможно, навсегда… Как он потратил треть жизни на ее же уничтожение. Но если так подумать, то в этом нет ничего удивительного. Он всегда все разрушал. Сколько себя помнил. На Марсе, работая на мусороперерабатывающем заводе, он сжигал отходы, а в шахте — крошил камни. На «Кориолисе» он уничтожал корабли. Свою семью он тоже разрушил, как и семью Лилии… Да господи боже, он уничтожил даже будущее собственного сына. Это водоворот, засасывающий его все глубже и глубже, тянущий на дно. Замкнутый круг, из которого есть только два выхода. Или он продолжит быть тем, кем он есть, останется верным своему естеству до конца, пока в один момент не разрушит самого себя, либо попытается измениться. Попытается сделать что-то, что-то создать…