Верность до гроба
Шрифт:
Смолка, не задумываясь, отклонилась вбок и на всем скаку вписалась в поворот, напрочь позабыв о телеге.
Я еле успела выскочить и, удачно сгруппировавшись, перекатилась по траве. Телега, не успев за лошадью, с жутким скрипом развернулась на левом переднем колесе, в то время как остальные мазнули воздух над пропастью. Гроб ласточкой выпорхнул через обрешетку и, кувыркаясь, полетел вниз. Спустя несколько секунд оттуда раздался не то грохот, не то всплеск, и бабка во второй раз лишилась своего последнего крова.
Смолка, сообразив, что хозяйка осталась где-то намного дальше
– Ребячество это, - устало сказала я, потрепав кобылку по шее.
– Все равно бы не догнали - и хвала богам, что не догнали! Логово надо искать или у трупа ловить, когда она сытая, отяжелевшая. Да я вообще, на кой она нам сдалась? Профессиональный рефлекс, тьфу...
На всякий случай я подошла к краю оврага, глянула вниз и, содрогнувшись, отступила. О спасательной операции не могло быть и речи если гроб и не разбился о россыпь валунов, то давным-давно уплыл вниз по узкой, но бурной речушке.
– Гхыр д'анар окка бгырыз, - с чувством сказала я на тролльем языке, не отыскав подходящих слов во Всеобщем. Очень надеюсь, что никто меня не слышал...
Адрес гробовщика я помнила: мужик радостно кричал мне вслед, дескать, "ежели изъян какой обнаружится или знакомый, на похоронах залюбовавшись, такой же заказать пожелает, так я в деревушке Козий Брод обретаюсь, седьмой дом от околицы!"
Козий Брод от Замостья отделяло не больше двух верст, в противоположную от Жабок сторону. Отсчитав шесть домов, я на правах купца бесцеремонно распахнула очередную калитку и, под истеричный лай цепного кобеля, загрохотала по двери кулаком.
– Кого там лешие принесли?
– сонно и недовольно отозвался мужской голос. В щелке мелькнул тусклый свет лучины.
– Это ведьма, мне гроб нужен!
После долгого удивленного молчания за дверью тоненько заскулили от ужаса на несколько голосов, кобель с энтузиазмом подхватил унылую ноту. Сквозь общий воющий фон пробивались обрывки сбивчивого шепота: "...неужто та самая, рыжая?" - "...другой тута неоткуда взяться..." - "так она же вроде как померла, свояк сказывал - хоронили ее давеча!"
Вверху двери открылось окошечко, откуда на меня щедро брызнули святой водой (по крайней мере, хотелось бы думать, что водой).
– Изыди, мерзкая умертвия, не будет тебе поживы!
Коротко, но емко выругавшись, я отскочила в сторону и запоздало уточнила:
– Гробовщик здесь живет?
– Нет, в соседней хате, напротив!
– охотно сообщил звонкий детский голосок. Болтливому дитяти немедленно отвесили затрещину, и оно басисто заревело. Вошедший во вкус кобель тут же взял тоном ниже.
Я только сейчас сообразила, что въехала в деревню с противоположной стороны.
– Ой, тогда извините...
– смущенно пробормотала я и поспешила ретироваться.
То, что в темноте я приняла за высокую поленницу, оказалось штабелем готовой продукции, а чтобы не разворовывали - со снятыми крышками, которые хранились отдельно, в сенях. В этом доме алчущей гроба ведьме обрадовались куда больше. На сей раз я наотрез отказалась от примерки, заявив, что опытный мастер сам должен помнить размеры и вкусы постоянных клиентов, после чего мне с разочарованным кряхтеньем был выдан простенький, но добротный экземпляр. Заплатив полтора кладня (шесть серебрушек мне скинули как оптовой покупательнице), я обреченно взвалила покупку на телегу. До рассвета оставалось не больше двух часов, отвозить гроб старухе было поздно, и я поехала обратно к Ховелу.
Узнав, зачем я опять его разбудила, Вал потерял дар речи. Увы, ненадолго.
– Слышь, цыпа, ты определись - нужен тебе этот ящик или нет? Делать мне больше нечего, только ночами его вверх-вниз по лестнице таскать!
– Это другой, разве не видишь?
– огрызнулась я.
– Решила обменять, пока гарантия действует?
– мерзко захихикал тролль.
– А прежний жестковатым показался? Или в плечах жал?
– Нет, бортики низкие - летать неудобно, уши надувает. Тащи давай, надо мной и так уже все село смеется, для полного счастья только твоих подколок не хватало!
– А какого гхыра ты его в сарае не оставила, вместе с телегой?
– Я хотела, но Ховел запретил. Дескать, ради психического здоровья слуг. Мое здоровье, видимо, его не беспокоит...
Все еще ворча, тролль вскинул гроб на плечо. Он был не такой уж и тяжелый, но длинный, так что мне тоже пришлось принять участие в переноске. Вал шел впереди, я, придерживая гроб за узкий конец, следом. До конца первого пролета оставалось ступенек шесть, когда наемник словно бы запнулся, но тут же выровнялся и спокойно предупредил:
– Цыпа, смотри под ноги - тут труп чей-то лежит, не споткнись!
– Что?!
– Я, разумеется, тут же споткнулась и выпустила гроб из рук. Вал в одиночку его тоже не удержал, и ящик, звучно пересчитав ступеньки, с разгону пролетел через весь холл и со смачным хрустом врезался в стену.
– Ты чего?
– возмутился тролль, оборачиваясь.
– Ну, переступила бы и дальше пошла, потом вернулись бы. Никуда бы он от нас не делся|
– Да уж, - проворчала я, присаживаясь на корточки. Тролль последовал моему примеру, досадливо отмахнувшись от вспыхнувшего перед носом пульсара. Лучистый шарик послушно скользнул в сторону, давая нам возможность разглядеть распростертое нa лестнице тело. Женщина, довольно молодая и симпатичная, в простом льняном платье и лаптях. Под затылком скопилась лужица темной крови, тонкими ручейками сбегавшей вниз по ступенькам. Вал бесцеремонно повертел голову покойницы из стороны в сторону, разглядывая парные дырочки в висках.
– Еще теплая, получаса не прошло. Видала такое, цыпа?
– Видать не видала, но наслышана.
Нацыга, пожалуй, была единственной нежитью, нападающей спереди и метящей в голову, а не в куда более податливое горло. Другое дело, что одним укусом она никогда не ограничивалась... Я невольно огляделась по сторонам, словно ожидая увидеть затаившуюся в углу тварь, но той, похоже, давно и след простыл - через распахнутое окно, одно-единственное в ряду запертых на засовы ставней.
На шум из второй слева двери выскочил господин Залесский в белой ночной рубахе до пят, с утыканной бигуди головой.