Верность и терпение
Шрифт:
Англия не испугалась сближения России и Франции и от переговоров с Наполеоном отказалась. За нею последовала и Швеция, и король Густав Четвертый поклялся скорее умереть в бою, чем пойти на переговоры с узурпатором.
Затем англичане напали на союзную Наполеону Данию. 18 августа 1807 года у стен Копенгагена высадился десант, и после ожесточенной трехнедельной бомбардировки с моря и суши датская столица пала.
Англичане захватили весь военный флот и арсеналы датчан, но маленький народ не сдался.
В ноябре того же года Россия, как союзница Наполеона, вынуждена была объявить Англии войну.
Наполеоновские дипломаты, как только мир в Тильзите
Осенью 1807 года подготовка к новой русско-шведской войне началась.
В 6-й дивизии все было приведено в состояние боевой готовности, но по стратегическому плану ее определили во второй эшелон армии вторжения, и она осталась стоять там, где и формировалась, — на границе со шведской Финляндией, к северу от Выборга.
Новый, 1808 год Барклай встретил дома. Но он уже знал, что вряд ли придется встречать ему здесь же год следующий, потому что перед самым Рождеством был он вызван к министру, и тот сказал, что грядут большие перемены и надобно Михаилу Богдановичу быть готову ко всему.
Как было понимать Вязьмитинова? Было ясно — предстоит кампания и новый поход, тем более что армия для войны в Финляндии [51] уже почти сформирована и со дня на день ожидает приказа о выступлении.
51
Русско-шведская война 1808–1809 гг., в которой Россия стремилась установить контроль над Финским и Ботническим заливами, завершилась Фридрихсгамским миром. По нему Финляндия отходила к России на правах Великого княжества, а Швеция обязывалась расторгнуть союз с Англией и примкнуть к континентальной блокаде.
Однако Барклай ошибся: 13 января 1808 года его известили, что военным министром назначен Аракчеев, и кто знает, не это ли подразумевал старик Вязьмитинов, говоря Барклаю о «больших переменах»?
Сардинский посланник, писатель и философ, принятый во всех аристократических салонах столицы, Жозеф де Местр записал в январе 1808 года: «Среди военной олигархии любимцев вдруг вырос из земли без всяких предварительных знамений генерал Аракчеев. Он сделался военным министром и облечен неслыханною властью. Он все давит. Перед ним исчезли, как туман, самые заметные влияния». Однако неожиданностью было это лишь для иностранца. Русские же понимали, что граф возведен был Александром, чтобы подавить дух недовольства Тильзитом, и для этого годился только человек такого закала, как Аракчеев.
Одновременно Буксгевден был назначен главнокомандующим Финляндскою армией, которой предстояло вступить в пределы той самой шведской провинции, имя которой армия носила.
В конце января Барклай был ознакомлен с общим планом начала кампании.
Армия Буксгевдена должна была войти в Финляндию тремя колоннами. На левом фланге к Гельсингфорсу и прикрывающей его крепости Свеаборг во главе двух дивизий шел генерал-лейтенант граф Николай Михайлович Каменский, младший сын незадачливого фельдмаршала, сошедшего с ума под Пултуском. В центре наступала дивизия Багратиона, а на правом фланге — дивизия генерал-лейтенанта Николая Алексеевича Тучкова — все это были опытные боевые военачальники, за спиной у которых немало походов и побед. Дивизия Барклая стояла во втором эшелоне правого фланга и должна была идти следом за дивизией Тучкова, как только того потребуют обстоятельства.
9 февраля 1808 года эти дивизии, кроме барклаевской, вступили в Финляндию без объявления войны. Они шли на санях и лыжах по бодрящему морозцу от одного сытного привала до другого, и поначалу поход напоминал загородную прогулку, потому что основные силы шведов стояли в ста верстах от границы, возле города Тавастехус, где находилась и штаб-квартира их главнокомандующего, фельдмаршала Клингспора.
Мощная крепость Свеаборг — «Северный Гибралтар», как с гордостью называли ее шведы, — была блокирована через десять дней после начала кампании, а далее войска еще быстрее пошли по пустынным, почтя безлюдным пространствам Финляндии, и Буксгевден мог с чистой совестью рапортовать о тысячах квадратных верст, отнятых у противника.
20 марта Александр издал Манифест, что Финляндия завоевана и навсегда присоединена к Российской империи.
В руках шведов оставался лишь Свеаборг, хотя и называвшийся Северным Гибралтаром, но более все же напоминавший Кронштадт, ибо, подобно последнему, лежал он на островах у самого входа в гавань Гельсингфорса. Прошел месяц после опубликования победного Манифеста, и неприступная крепость выкинула белый флаг.
Семь с половиной тысяч так и не вступивших в бой солдат и офицеров, двести орудий, гигантские арсеналы, десятки тысяч пудов пороха и горы снарядов, запасы продовольствия, достаточные для того, чтобы гарнизон ни в чем не испытывал нужды не менее года, стали добычей победителей.
И тем не менее падение могучей крепости с неприступными бастионами, прибавив славы, не сделало чести получившему ключи от нее Каменскому, ибо Свеаборг был взят не оружием, а золотом: его комендант был подкуплен, — по выражению римского полководца Суллы, «стены крепости, которые не могут преодолеть легионы, легко перепрыгнет осел, нагруженный золотом».
Через четыре дня после капитуляции весь гарнизон Свеаборга был отпущен под честное слово не брать оружия до окончания этой войны.
Вслед за тем пала столица Финляндии Або, и войска Багратиона вступили на Аландские острова, узенькой, частой цепочкой соединяющие финский берег Ботнического залива со шведским.
Ботнический залив прозвали лужей, и, может быть, поэтому же Аландские острова нарекли камушками. Только пройти по ним было нелегко: шведы не спускали с них глаз, и на Аландах стояли крепкие гарнизоны, а в «луже» крейсировали отнюдь не бумажные кораблики.
Использовав последнее обстоятельство, русская эскадра прошла в Центральную Балтику и на самый большой шведский остров Готланд выбросила десант.
И вдруг дела в Финляндии приняли иной оборот: 6 апреля у Револакса, а 15-го — у Пулккилы шведы разбили один за другим два отряда из дивизии Тучкова и оттеснили их остатки к русской границе.
Получив известие о случившемся, Александр приказал Барклаю идти на помощь Тучкову.
В то время, когда война еще не началась, под командой Барклая была его 6-я дивизия, и именно ей предстояло идти следом за 5-й дивизией Тучкова.
Однако, как только русские войска вторглись в Финляндию, мобилизационный план претерпел изменения, и на базе 6-й дивизии было решено создать отдельный экспедиционный корпус из семи с половиной тысяч человек.
Часть 6-й перевели в Петербург, придав оставшимся еще и Низовский пехотный мушкетерский полк. Мушкетеры были подготовлены хуже солдат Барклая, и ему стоило немалых трудов подтянуть их до должного уровня.