Верность Отчизне
Шрифт:
Особенно большую работу полк выполнял в 1944—1945 годах: широко проводил свободную воздушную охоту, за полтора года накопив значительный опыт, и одержал много побед со сравнительно небольшими потерями.
Переписывая скупые деловые строчки документа, я словно вижу молодые смелые лица боевых товарищей, мастеров воздушного боя, наши «Лавочкины», которые еще издали узнавал воздушный враг, вижу наше гвардейское знамя, говорящее о героизме всего личного состава.
Итак, наш полк на аэродроме под Берлином.
Целыми днями мы на летном поле и в тренировочных полетах. Перед нами поставлена
Внимательно мы следили за военными действиями, развязанными японскими империалистами на Тихом океане: мировая война еще не закончилась.
По-прежнему часто писали мне старые однополчане. К концу войны вырос счет полка. Личный счет Кирилла Евстигнеева — ныне дважды Героя Советского Союза — достиг пятидесяти шести самолетов. За время боев он проявил блестящие командирские способности. Василий Мухин и Павел Брызгалов писали, что Кирилл — заместитель командира полка — держится просто, как и раньше, такой же отличный товарищ.
Вырос боевой счет и у Амелина, и у моего верного ведомого Мухина, и у Брызгалова, сбившего 12 вражеских машин на самолете имени Конева.
Я был горд и рад за испытанных боевых друзей. И часто думал о том, как же был бы горд за своих питомцев командир Игнатий Солдатенко.
В те дни командование направило мои документы в Краснознаменную Военно-Воздушную академию. Быть может, осуществится моя мечта, и я получу высшее военное образование. С нетерпением и волнением жду ответа.
…Спустя несколько дней после возвращения в полк я зашел на КП перед тренировочным полетом. Мне показалось, что летчики, собравшиеся там, взволнованы и смотрят на меня так, словно что-то случилось, окружили тесным кольцом. Кто-то протянул телеграмму. Тяжкое горе постигло меня: 17 мая не стало отца. Мы оба мечтали о встрече, и я потерял его, так и не увидев после всех испытаний.
Позже из писем родственников я узнал, что отец тяжело болел, по строго-настрого наказал не сообщать мне — не хотел тревожить, отрывать от боевых дел. Не позволил извещать меня о болезни и после победы — не хотел омрачать мне радость. Некоторое облегчение приносила мысль, что отец дожил до Дня Победы.
Прошло еще несколько дней, и снова я прощаюсь с друзьями. Получил вызов в Москву для участия в параде Воздушного Флота СССР.
Зачислен в академию
В этот приезд в столицу мне довелось познакомиться с авиаконструктором Семеном Алексеевичем Лавочкиным. Как сейчас, вижу его добрые умные глаза, спокойные движения; он чуть сутулится: видно, подолгу работал, склонившись над столом. Встретил он меня тепло, дружески усадил, сам сел напротив:
— Расскажите-ка все по порядку о своих впечатлениях о самолете.
И я начал с того, как люблю его самолет. Признался, что даже приветствовал его, а случалось, украдкой целовал.
— Чувство такое было, словно он — одушевленное существо, верный друг. А иногда казалось: передо мной строгий, взыскательный командир. Недаром летчики говорили: «Машина строгая, не терпит разгильдяев». Когда я овладел самолетом, в бою мне казалось, что он как бы неотделим от меня самого, что он — продолжение моего существа. И в то же время исполнитель моей воли.
Беседовали мы долго. Семен Алексеевич даже записывал что-то в блокнот.
— Мы, конструкторы, всегда прислушивались к мнению фронтовиков, стремились усовершенствовать боевой самолет. Дни и ночи проводили в конструкторском бюро. А рабочие, техники, инженеры — в цехах заводов.
Лавочкин поделился своими замыслами, расспросил и о моих планах. А потом предложил:
— Пойдемте в цеха: посмотрите, как создается самолет.
Осуществилась моя давнишняя мечта: я в цехах одного из заводов, где создавались наши могучие истребители.
Рабочие и работницы просили рассказать, как мы воевали на самолетах, созданных их руками. На прощание говорю им:
— Мы, фронтовики, всегда помнили о вас — творцах нашей могучей техники, о всех, кто героически трудился, выполняя заказы фронта. Спасибо вам: в воздушных боях отличные отечественные самолеты ни разу не подвели нас.
Довелось мне пожать руку еще одному замечательному человеку, о котором фронтовые летчики так часто с благодарностью вспоминали в воздушном бою. Это был конструктор вооружения Борис Гаврилович Шпитальный. Его оружием я сбил первый самолет в боях севернее Белгорода и шестьдесят второй — над окраиной Берлина.
Как сейчас, вижу и его: энергично очерченное строгое лицо, проницательный взгляд. Но стоит ему улыбнуться, и строгое выражение исчезает с его лица, и оно становится добродушным и приветливым. Говорит он быстро, четко, фразы, которые считает особенно важными, повторяет.
Много вопросов задает мне Борис Гаврилович. Делюсь с ним наблюдениями друзей и своими, рассказываю о боевых эпизодах, вспоминаю, как мы называли его оружие разящим мечом. Потом Борис Гаврилович заговорил со мной о моем будущем. Узнав, что я мечтаю о Военно-Воздушной академии, хоть временами и колеблюсь, он стал горячо советовать мне учиться.
На прощание Борис Гаврилович, дружески глядя на меня, повторил еще раз:
— Перед вами все дороги открыты. Вы закаленный воин, но думаю, что советы старшего и более опытного человека вам пригодятся. Советую непременно поступить в академию.
…Вскоре я был зачислен в Краснознаменную Военно-Воздушную академию. Я знал: нелегко будет сесть за парту после стольких лет почти нескончаемых боев. Заниматься придется много, упорно, без передышки. Но я готов был еще и еще раз преодолеть все трудности, все испытания, чтобы глубже познать теорию, не отстать от стремительного развития науки и техники. И не раз, приняв решение учиться, вспоминал дружеское напутствие Бориса Гавриловича.
…Участники воздушного парада усиленно готовились. На подмосковном аэродроме собрались испытанные боевые летчики, прославленные мастера воздушного боя, бомбового удара.
Группу Героев Советского Союза возглавлял генерал Юханов. Тут были Герой Советского Союза летчик-бомбардировщик Долина, дважды Герой Советского Союза Беда, вместе с которым мы потом учились в академии, и еще множество представителей всех родов авиации. Сколько было радостных встреч, дружеских разговоров, воспоминаний…