Верность
Шрифт:
Второй период. Волны атак бурно плещутся от борта до борта. Логично было бы предположить, что американцы уже исчерпали все свои силы и вот-вот остановятся, сдадутся, признают за нами право сильнейших хоккеистов Олимпиады. Но нет. На шайбу, заброшенную Мальцевым, ответил в третьем периоде Джонсон. 3:3. А еще через полторы минуты Эрузионе вывел свою команду вперед. Бесплодны наши попытки исправить ситуацию. Питомцы Брукса не только осмысленно защищались, но и беспрерывно контратаковали. Наши же играли чем дальше, тем хуже. Не было ни разнообразия в тактике, ни слаженности в обороне. Атаки
Да, исход поединка решил один гол – недаром так назвали книгу, которую я цитировал выше. Американцы ликовали. Брукс объяснял успех верной тактикой, которую они подобрали. Блестяще, по мнению тренера, сыграл вратарь Крейг, надежность которого как бы стала фундаментом победы. «Что же касается советских хоккеистов, – отметил Брукс, – то они действовали в несвойственном им примитивном стиле. Они сделали много бросков по нашим воротам (39 против 16), но реальных голевых ситуаций создали мало».
Брукс в интервью корреспондентам говорил также, что, по существу, он и его команда исповедуют тарасовский подход к игре и тренировкам.
…Стиснув голову, я долго сидел в одиночестве, снова и снова переживая все случившееся.
Вернулся с ужина Володя Крутов, но когда увидел мое состояние, деликатно вышел из нашей общей каморки, оставив меня одного.
«Можно ли было взять пропущенные шайбы?» – спрашивал я себя. Да, они явно не входят в число тех, которые считаются «мертвыми», я должен был их брать. Что же произошло? Может быть, нас, ветеранов, подвело слишком сильное желание стать трехкратными олимпийскими чемпионами? Так бывает: излишнее старание сковывает, превращается в свою противоположность…
Это ужасно, когда ты не оправдываешь надежд множества людей. Это так больно…
Я думал о том, что зря меня заменили после первого периода. Не мог я больше ошибиться в том матче, уверен – не мог. Володя Мышкин – превосходный вратарь, но он был не готов к борьбе, не настроен па американцев. Выходить на замену всегда очень тяжело, а в таком матче – особенно.
Что было дальше? В последний день зимней Олимпиады американская команда обыграла финнов (4:2) и, таким образом, повторила свой успех в Скво-Вэлли. Мы одолели шведов – 9:2 и в итоге остались с «серебром».
Когда самолет с олимпийцами приземлился в Москве, встречающие на руках понесли от трапа лыжника Николая Зимятова, главного героя той зимней Олимпиады. Нас же оттерли в сторону, демонстративно не замечая. Поделом, конечно. Но все же… Как относительна цена спортивных успехов! «Серебро» у хоккейного болельщика совсем не в чести – только «золото» ему подавай! Мы сами десятилетиями приучали его к этому.
…После Лейк-Плэсида прошло уже много времени. Постепенно стерлись из памяти досадные подробности нашего «тюремного» быта. Забылись детали почти всех встреч. Но матч с американцами я помню так отчетливо, будто он состоялся вчера. Вот Шнайдер под острым углом неожиданно и сильно бросает шайбу в ворота. Я с некоторым запозданием выкатываюсь ему навстречу – уж больно внезапно он здесь появился, да и по логике, он должен был отдать пас партнерам… Вот Джонсон один на один со мной – неприятно, опасно,
Потребуется еще четыре года упорной работы, ожиданий, синяков, побед и неудач, чтобы на следующей Олимпиаде, в Сараево, вернуть нашему хоккею титул олимпийских чемпионов. Но об этом – дальше.
На стадион – в карете «скорой помощи»
Судьба крепко взялась за меня в ту пору. Наверное, если бы я тогда покинул каток, ушел из спорта, никто бы не сказал обо мне худого слова. К тому времени я уже хранил в своей коллекции две золотые и одну серебряную олимпийские медали. Меня трижды признавали лучшим хоккеистом СССР. Было у меня и немало других почетных титулов.
Я учился тогда на заочном отделении Военно-политической академии. Забот хватало. Росли дети, с которыми я, увы, занимался мало. Димка уже собирался в первый класс. Младшая, Иришка, была не по годам серьезной и собранной. «У нее папин характер», – утверждали родственники.
Но я не ушел, потому что в первую очередь сам расценил бы это как проявление слабости, как отступление. А отступать нельзя.
Сил было еще много… Я рвался в бой, хотел доказать, что неудача за океаном – это случайность, эпизод, что я не таков…
Однако на Кубок Швеции первым вратарем поехал Володя Мышкин. Об этом мало кто знает, но это так. И сыграл он там хорошо. Я был дублером. «Скорее бы закончился этот сезон», – думал я. Мне казалось, пройдет время, отдохну и все встанет на свое место.
Летом семьей мы поехали к бабушке моей жены в Вышний Волочек. Мы там проводим каждый отпуск – в походах за грибами и ягодами, в долгих прогулках по лесам. Места чудные: озера, речки, острова. А какая рыбалка! Без улова даже новичок не возвращается. Отпуск в тех краях любые раны залечит.
Конечно, на юге тоже есть свои прелести: море, солнце… Но в каждом доме отдыха или санатории опять надо соблюдать строгий распорядок дня, который уже в печенках сидит. Завтрак, обед, ужин, подъем, отбой. Да и уж слишком людно там! То и дело тянут разделить с кем-нибудь компанию, поддержать чье-нибудь застолье. Откажешься – в спину шепоток: «Зазнался Третьяк, нос задирает…» Невдомек таким людям, что каждый час своего 24дневного отпуска мы, хоккеисты, ценим совсем не так, как другие. Ведь целый год ни на день не имеем права расслабиться, забыть о режиме! Ждем отпуска, как подарка.
А в Вышнем Волочке хорошо! Большой деревенский дом. Парное молоко. В семь часов мы уже на ногах и всей семейной командой – Таня, Дима, Иришка – отправляемся на озера. К обеденному костру кто-то несет лукошко грибов, кто-то банку ягод. Я всегда возвращался с рыбешкой. Вечером налаживал самовар (очень люблю это дело) и с 86-летним дедом долго гонял чаи. Дед рассказывал о том, как жили тут прежде, как боролись за советскую власть. Я видел, что он явно гордится моим приездом перед соседями. А я был счастлив, что есть этот дом в Вышнем Волочке, где можно провести такой замечательный отпуск.