Вернусь к тебе
Шрифт:
— Моя. Я знаю. Я хочу.
Он легонько толкнул ее на спинку дивана.
— Я не девушка, — сказала Анна.
— Я знаю, — ответил Витечка.
— Кто тебе сказал? — Она вскинула брови. Потом свела их вместе, пытаясь отгадать, кто мог рассказать о том, что было у нее с тем…
— Чутье, — бросил он, расстегивая мелкие пуговицы на красной блузке. — Но тебя много. — Он тихо засмеялся, узкая рука нырнула под розовый лифчик, потом его тонкие пальцы медленно двинулись, повторяя округлость
Анна замерла, ее тело вытянулось, как будто спина жаждала испытать жесткость старого, но недавно перетянутого дивана.
Пальцы Витечки вынули грудь из розового кружевного гнезда. Он наклонился и припал к соску, а она гладила его по мягким волосам, как ребенка.
Он застонал и навалился на нее.
— Не важно, — слышала она его шепот, он говорил не ей, а себе. — Не важно… — Потом приподнял голову и повторил: — Тебя много… Мне хватит…
Ночи, казалось, не было, а сразу наступило утро.
Они увидели друг друга на диване, оглядели и засмеялись. Мало что осталось прикрытым — только то, что не понадобилось этой ночью. На ногах у Витечки были носки, черные, с белым квадратиком на щиколотке. Синий галстук, с мелкими желтыми машинками по полю, мотался на животе. А на Анне остались черные кожаные мокасины.
— Мама, я вышла замуж, — сказала она в трубку, когда Витечка ушел домой.
— Поздравляю, — настороженно ответила она. — Откуда ты звонишь?
— Из дома.
— Понимаю, что не из-под дерева. Это априори. — Если мать вставляет латинскую фразу в разговор, значит, волнуется.
— «Априори» означает «заранее». Ты хочешь сказать, что задолго до сегодняшнего дня знала, как все сложится? — не без ехидства в голосе спросила Анна.
Мать рассмеялась:
— Ладно, давай рассказывай. Из какого дома ты звонишь?
— Из нашего.
— Он согласился к тебе переехать? Но ведь вы хотели…
— Мама, ты спроси, как зовут моего мужа. — Анна засмеялась.
— Ну так как зовут твоего мужа? — В голосе матери она услышала волнение.
— Моего мужа зовут Витечка.
— Что? Неужели? Как его фамилия?
В ее голосе звучала такая неподдельная радость, что Анна расхохоталась.
— Воронин. Сбылась твоя мечта?
— Не то слово. — Мать выдохнула. — Как я рада, ей-богу. Я так его люблю.
— Похоже, ты могла бы стать моей соперницей, если бы…
— Да-да, — горячо поддержала мать.
— Чем он тебе так нравится?
— Ты мне нравишься, Анна.
— Чем же?
— Тем, что наконец увидела то, что следовало увидеть. Никто так не будет любить тебя, как он.
— Мам, я готова обсудить все самые яркие детали Витечкиной личности…
— Оставь открытия при себе, — фыркнула мать, Анна покраснела. — Я скажу о той, которая меня волнует больше всего.
— Ага, его миниатюрность.
— Брось, ты говоришь не о том. С такими свекром и свекровью у тебя не будет проблем с работой. Ты это понимаешь? Ты же хочешь продолжить дело профессора Удальцовой?
— Стать профессором Удальцовой-2?
— Но разве ты никогда не бредила шиншиллами? Я видела, как ты…
— Мама, не рассчитаешься за телефон, — напомнила ей Анна.
— Я звоню с работы, — ответила мать. — А если займешься шиншиллами, я не останусь в стороне…
— Ты захочешь их раздеть, — насмешливо перебила Анна. — А я хочу, чтобы они стали домашними. Бабушка считала, что для домашних животных они подходят лучше, чем другие.
— Хорошо, мы это обсудим. После. А пока прими мои поздравления…
Анна резко поднялась, кресло-качалка замоталось на полозьях из стороны в сторону так быстро, что плед, словно флаг под ветром, пузырился и опадал.
Сейчас не время думать о чем-то, кроме шиншилл, говорила она себе, шагая по комнате. Сейчас она должна сесть и читать тетради, которые привезла с собой.
Анна снова увидела шиншилл в просторных выставочных вольерах. Внутри каждой — домик, подстилка из опилок, поилка и ванночка с пылью для купания, чтобы драгоценная шерсть содержалась в наилучшем виде. В вольерах есть даже фитнес-комплекс — беговое колесо и планки на разном уровне. Маленький усатый и хвостатый зверек с большими круглыми глазами, густым и плотным мехом не ленится тренироваться.
Бабушка изучала две разновидности шиншилл — короткохвостые и длиннохвостые. Длиннохвостые, как она установила, хорошо привыкают в дому. Анна почувствовала жаркое тепло на руке — надо же, рука помнит ощущение невесомости теплого комочка. Бабушка давала ей подержать щенка.
Анна поежилась, подошла к столу, взяла тетрадь и наугад открыла.
«Маришка — зубов двадцать: 4 резца и 16 коренных. Длина тела — 23 см, хвост — 15. Усы — 9 см. Сердечная деятельность — сто ударов в минуту. Нормальная температура — 36,5. Половая зрелость — 7 месяцев. Не партнер Прайс — 5».
Анна усмехнулась. Тоже разница на два пункта. Как у них с Витечкой. Она старше его на полтора года. Но она быстро прогнала эту мысль. «Продолжительность беременности — 111 дней. Щенков — 6».
Анна захлопнула тетрадь. Не идет. Кажется, все мысли в голове как после бури. Взметнулись, перепутались. Никак не осядут. Она потрясла головой. Поможет ли?
Утром, когда она направлялась к клеткам с енотами, дорогу заступил Данила.
— Наконец-то. А то я думал, ты решила бросить меня одного на тропе.