Вернуть Боярство 10

Мамаев Максим

Когда стало ясно, что он не сумеет ничем помешать падению стен, Олег отступил в глубь поселения. Туда, где стоял особняк главной семьи, в подвалах которой и стоял Алтарь Крови, напрямую соединенный с Источником. Спускаться вниз, правда, не пришлось — находящийся одной ногой в могиле, истощенный и израненный маг, приняв последнее зелье концентрации и бодрости, уселся прямо на пороге родового дома. Он и отсюда ощущал Алтарь так, будто он находился прямо перед ним.

Устало сев прямо на каменные ступени крыльца, он медленно, по капле собирал силы для последней схватки. Грохотали вдалеке удары боевой магии, пробивались изредка крики ярости и боли, пылал со всех концов городок — но мысленно простившемуся с жизнью чародею было уже всё равно. Всё равно, ибо несущий немалую

долю крови Шуйских, а не лишь Зориных, в предсмертном откровении чародей сумел увидеть луч надежды. Смутный, не слишком ясный и четкий, более похожий на бред умирающего… Но тем не менее он ему верил. Ибо помимо всего прочего, он был магом крови, и откровение, что пришло к нему, было связано именно с этой частью его магических искусств.

— Сдайтесь в плен, Олег Алексеевич, — услышал он смутно знакомый голос. — Вы достойно сражались, никто не оспорит вашего мужества, но бой окончен и…

— А-а-а… Полозьев, верно? — прищурился, перебарывая дурноту, боевой маг. — То-то я думал, как до нас так быстро добрались, как минули болота и обошли все ловушки… А это, оказывается, заслуга предателей! Зря, зря мы вас пускали к себе, зря привечали для торговли, зря дружили… Что ж, поделом нам — не углядели вашу торгашескую суть.

На это смутно ему знакомый Полозьев лишь сжал кулаки, но смолчал. Смолчал, отвёл на миг взгляд — и это едва не стало его последней ошибкой. В последней вспышке силы, выжатой с помощью Алтаря и Источника боевой маг направил волну пылающей мощью и предсмертными проклятиями крови вперед — на стоящего перед ним предателя и его охранников, на стоящего за его спиной китайского Младшего Магистра в традиционном халате…

И его удар достиг бы цели. Торопливо созданная защита врагов пала, некоторые из них даже успели погибнуть… Однако перед Полозьевым внезапно возникла могучая фигура, закутанная в неприметный плащ, ударила во все стороны аура могущественного Старшего Магистра — и почти достигшая предателя волна магии разделилась на две части. Одна из которых, кстати, смела и прикончила странного китайского старика с аурой мага пятого ранга. В единый миг на месте чародея остался обугленный, почерневший скелет, как и от большей части присутствующих — но сам Полозьев уцелел.

— Отец? — воскликнул удивленный Роман.

Не отвечая, тот одним слитным движением ударил вперед, пробивая грудь Олега, пронзая и без того едва бьющееся сердце — и последний защитник Ванино захрипел, оседая.

— Пре… датели… — пробулькал он, хрипя и жутко ухмыляясь. — Всё… равно… вы заплатите…

— Знаю, — спокойно ответил сильнейший маг Рода Полозьевых. — Но твой Род этого уже, наверное, не увидит…

— Ошибаеш-шься… Там, на востоке, взошла… Кровавая Звезда… — хрипло расхохотался умирающий. — Кровавая Звезда, что связана с нами кровью… Он убьёт всех и каждого из вас… Он отомстит за нас!

— Посмотрим, — заиграли желваки на лице чародея.

А затем милосердный мрак забрал с собой усталый, истерзанный потерями и горем разум Олега Шуйского. Забрал туда, где его ждали славные предки — ибо их потомок не посрамил чести, не сбежал, не сдался и не отступил, погибнув, как и должно боярину. За Род и Отечество!

Глава 6

Сахаров и дворяне, отряженные с ним, в числе которых были и все мои гвардейцы да маги, заняли довольно широкую линию Прошкино-Сетинино-Сосновка-Лазурное. Четыре поселения, расположенные вдоль не слишком крупной, но относительной бурной речки стали естественными узлами длинной оборонительной линии на этом естественном рубеже обороны. Позади, километрах в тридцати от этой линии расположился славный городок Березовка, который служил расположением тыловых частей, складов и штаб временно образованно четвертого Корпуса Имперской Армии — в общем, главным логистическим центром всей нашей группы войск… Ну и, само собой, местом где сейчас проживало большинство значимых аристократы, намеренных оборонять этот участок фронта.

Я прибыл только сегодня, и прежде чем отправляться в штаб решил пойти посмотреть, как обстоят дела на вверенном моим

воинам участке. Со своими основными делами в Магадане я уже управился — с помощью команды обученных ритуалистов работа пошла куда быстрее, чем я ожидал, и уже через пять дней блокирующие доступ к Источнику в бухте порта чары погибшего Мага Заклятий были развеяны. После этого ещё два дня ушло на работу с несколькими Источниками поменьше, где дела обстояли особенно запутанно — а дальше я решил не задерживаться здесь и отправляться к своим. Добрынин отпускать меня поначалу не хотел, но я сумел доказать, что здесь уже и без меня управятся, а вот там — вопрос. Ведь я уже точно знал, что дивизия Сахарова была слабейшей из всех прибывших с новым командующим… Именно поэтому нам в усиление дали целый батальон пилотируемых големов — но при этом толковых специалистов по ритуальной магии там отродясь не водилось. По штату такие отряды были положены не меньше чем соединениям вроде Корпусов да сводных бригад аналогичных размеров. С этим Добрынин при всем желании спорить не мог, и потому пусть с неохотой, но согласился.

В это время в городе начали ходить слухи о том, что вскоре к нам ожидается прибытие значительного подкрепления. Вроде кто-то из тех, кто уцелел в битве за Хабаровск, сумев прорваться через блокаду Цинь и уйти в сторону глубинных провинций Империи… Откуда их уже завернули сюда, в Магадан, после нашей победы. Подробности мне были неизвестны — один из вечеров, что я решил провести за бутылкой и картами с офицерами-ритуалистами из армейской спецкоманды не сделали нас друзьями, так что особо со мной не откровенничали — насколько я слышал, был какой-то неофициальный указ Добрынина не распространятся на эту тему. А генерал-аншеф, несмотря на свой кажущийся относительно добродушным нрав, имел в военных кругах репутацию человека жесткого. Да и в целом, надо признать, я не лучшим образом умею заводить приятелей, и знакомство с командой вышло не самое удачное… Неудивительно, что они относились ко мне с ледком и сторонились. Почти каждый вечер я в итоге просто уделял тренировкам и изучению имеющейся в штабе информации о том, как обстоят дела с вторжением Цинь.

Нет, в целом — аристократы, особенно военные офицеры, были народом лихим и потрепаться любили… Вот только конкретно ко мне у них почему-то было подчеркнуто суховатое отношение. Впрочем, оно и неудивительно — Старший Магистр в двадцать, что на голову превосходил их самих, счастливчик, родившийся с золотой ложкой во рту и достигший всего с помощью родичей и при покровительстве могущественного патрона в лице Второго Императора, вот кем я был в их глазах. Они же, оттянувшие честную армейскую лямку, выходцы из мелких и средних дворянских семей, что к седым годам в большинстве своём оставались Мастерами да Младшими, изредка — Старшими Магистрами, ко мне они относились с тщательной скрытой неприязнью.

Нашелся даже дурак, в первый день нашей совместной работы в порту постоянно лезший под руку с советами, поучениями и критикой. Всячески демонстрировал, что главный я в их команде только формально, мол, подвинься, мальчик, тут взрослые будут работать. Я, признаться, уже подотвык от подобного к себе отношения — за последние месяцы, что я путешествовал с флотом через Сибирь, все уже успели более менее свыкнуться с мыслью, что ко надо относится серьёзно. Ну а уж после всего, что я устроил при штурме города и после него последние сомневающиеся в моих силах и правах исчезли окончательно.

А тут, нате вам, получи и распишись — новые люди, которые знакомы лишь со слухами обо мне, и которых коробит при мысли о том, что бы подчиняться «сопляку»… В лицо мне этого, конечно, никто не сказал — но по поведению всё было ясно.

Понимал ли я их, чисто по человечески? Конечно понимал, мне бы тоже не понравился непонятный сопляк, которого поставили мной руководить. И плевать, что там начальство по этому поводу говорит — начальство далеко, где-то там, а сопляк вот, глаза мозолит.

Остановил ли меня факт того, что я прекрасно понимал причины их поведения? Заставил ли хоть в самой малой степени смягчиться или быть мягче в процессе объяснения кто есть кто? Ничуть.