Вернуть общак
Шрифт:
– Антон, я выставлю наружку у твоей квартиры. За тобой будут постоянно следовать двое моих ребят. – Он кивнул Максу. – Ты со своими спецами поставишь телефон этого человека на прослушку, понял? Каждый разговор через две минуты после его окончания в распечатанном виде должен ложиться на мой стол. И еще… Если этот человек хоть раз обнаружит ваше присутствие рядом – получишь выговор.
Макс помялся и промямлил:
– На прослушку решение судьи нужно.
– Он перед тобой, – отрезал Земцов, и глаза Макса чуть округлились. – Иди и готовься. Стартуешь
Антон задумался. Опер на хвосте не входил в его планы. Однако, поразмыслив, он понял, что так ему будет даже удобнее исполнить свой план. «Люди – они не боги. Им тоже свойственно ошибаться», – решил Костин. В этот момент он думал не о себе, а о тех спецах Земцова, которые будут следовать за ним.
– Мне только одно непонятно. – Земцов снова пососал ус. – Насколько я знаю, Пастор и Тимур ?? в штыках. Тимур никак не может помогать Пастору. Ведь утеря общака – это для него подарок судьбы.
– Почему? – спросил Антон.
– Как тебе объяснить… Тимур – беспредельщик, он самый отмороженный среди замороженных. Пастор, в отличие от себе подобных, умеет мыслить справедливо, конечно, по меркам блатного мира, и никогда не пойдет на перебор. Он главенствует в городе и области, имеет вес во всем регионе. Тимур никак не может смириться с этим. Его не устраивает сегодняшнее положение. Для него будет идеальным вариантом, если Пастор исчезнет.
– Для вас это, кажется, тоже идеальный вариант, да? – Антон улыбнулся.
– Отнюдь, – возразил Земцов. – Пойми, Антон, организованную преступность победить нельзя, с ней можно только бороться. – Он сам не сдержал улыбки, вспомнив о том, где именно работает. – Поэтому важно держать ситуацию под контролем, знать характер и политику нынешнего криминалитета. Каждое устранение их лидера для нас оборачивается проблемами – привыкание, работа по выявлению связей и направлений деятельности нового человека. Плюс к этому – раскрытие убийства. Поэтому каждая смерть преступного авторитета, как это ни парадоксально, радости у нас не вызывает. Чувство того, что одним подонком на земле стало меньше, – это ложный постулат. На этом месте, как у гидры, вырастает новая голова. Пока Пастор правит в городе, у нас относительно спокойно. Я, честно говоря, даже не знаю, в каком режиме мы здесь будем работать, если его место займет Тимур. Наверное, круглосуточно.
Антон посмотрел на часы.
– Спасибо, Саша, за консультацию! – Он рассмеялся. – Господа волки, нам пора! Короче говоря, от твоих псов войны мне теперь не отвязаться?
– Никак. Ты уж извини. – Он подозрительно окинул Костина взглядом. – Или это не входило в твои планы, Антон?
Костин мгновенно поймал этот взгляд. Земцов расслабил его разговором, а потом ввел зонд и мгновенно взял пункцию. Спец, ничего не скажешь.
Но вот кого Антон не ощущал ни душой, ни телом, так это Пастора и Тимура. Они так же, как и опера, следовали за Костиным, причем ни один из них не догадывался о присутствии другого. Антон даже не понимал, что это облегчает ему задачу.
Оторвавшись от людей Земцова, он ушел бы от всех. Киношные методы с пересадками в метро, быстрым выскакиванием из машины и исчезновением в толпе для Антона не подходили. Ему всем своим поведением нужно было показать оперативникам, что он добровольно признал слежку как факт. Попытка сбросить их с хвоста вызовет у Земцова по меньшей мере недоумение, а по большому счету – подозрение. Поэтому все обязано выглядеть естественно. Его исчезновение из поля зрения сотрудников антимафиозного ведомства должно вызвать у них чувство досады, а не удивления.
В кармане куртки Антона лежал кусочек ремня от той самой сумки, но он прекрасно понимал, что сам по себе обрывок не мог быть основой поиска. Неизвестно, кто именно обронил его и от какой сумки он оторвался. Ту вещицу, которая болталась на плече у беглеца, Антон не мог разглядеть как следует из-за кромешной темноты. Он находился лицом к банку, который был освещен, поэтому видел только тени и ничего больше. Он сейчас не смог бы сказать наверняка, из какого материала и какого цвета была та сумка.
Лавочка стояла неподалеку от того места, где произошла стычка. Между двумя этими объектами располагался канализационный люк. Чугунная крышка едва виднелась, припорошенная листвой. На Костина, сидящего с сигаретой в руке, никто не обращал никакого внимания. Антон провожал людей взглядом, пытаясь в каждом из них усмотреть решение своих проблем.
Кто может быть постоянно связан с канализацией? Этот вопрос возник в голове Костина на том глупом основании, что он предположил вероятность отрыва сумки от ремня и падение ее в люк. Ответ – работники «Горводоканала». Это раз. Сантехники – два. Любопытные дети – три.
Теперь еще одна загадка. В воде, на дне люка, плавали пустые бутылки из-под пива и рыбья чешуя. Вряд ли во всем городе найдется такой эстет, который, попив пивка с рыбкой, корячился бы, поднимая крышку, чтобы сбросить туда мусор, оставшийся после пиршества. Вместо этого он обязательно зашвырнет его под лавку, в лучшем случае – за тот самый забор, за которым прятался от воров Костин.
Сам собой напрашивается еще один вывод – рыбу ели в колодце. А раз так, то кто-то имел веские основания принимать пищу в зловонном тесном пространстве со спертым воздухом, где можно спрятаться от предосудительных глаз людских. А еще там… тепло.
– Бомж! – едва не вскрикнул Костин, пораженный догадкой.
Зная, что вся территория города разделена бродягами на зоны влияния, он от нетерпения заерзал на скамейке. Долго ждать не пришлось. Из-за спины Костина вышла сладкая парочка. Возраст этих персон не поддавался оценке. Пол одной особы Антон смог определить только по почти стеклянной от грязи юбке, которая свисала на засаленные трико. А так – близнецы. Две раздутые от перепоя физиономии землисто-бурого цвета, вывернутые сизые губы и глаза-щелочки. Пара характерных сумок-«побирушек», перекинутых через плечо, взгляд в землю, осторожная походка.