Вернуть прошлое
Шрифт:
– Джайлз! Откуда вы знаете о делах Чада?
– А я и не знаю. Я просто повторяю то, что слышал.
– Что вы имеете в виду под «времени даром не теряет»?
Джайлз помедлил, прежде чем ответить, задумчиво сбрасывая карту.
– Как я понял, он много вложил в консоли. Ее лоб перерезала морщинка.
– Это кажется странным. Вряд ли можно получить скорый выигрыш, имея дело с правительством.
– Может, поэтому его дела и идут всего лишь хорошо. Хотя, – продолжил он, – к сожалению, в других вопросах ему повезло еще меньше. Вы слышали о его новой шелковой фабрике?
Лайза покачала головой, молча оценивая все услышанное.
– Вчера сгорела дотла. А ведь она была еще даже не закончена.
Лайза резко подняла голову.
– Но это ужасно! – еле дыша, проговорила она. – Это же огромные убытки.
Почему Чад ей об этом ничего не сказал? Конечно, у него не было причин делать это, но ее сердце чуть не остановилось. Она знала, как много средств он вложил в эту фабрику, такое несчастье могло совсем разорить его!
Джайлз наблюдал бурю чувств на лице Лайзы и рассуждал вслух.
– Кто-то слышал – он привлекает инвесторов, чтобы вместе проложить газопровод на север. Боюсь, теперь он потерял их доверие.
Брови Лайзы решительно сдвинулись.
– Кто-то слишком много слышит в последнее время… Вы шпионите за ним, Джайлз?
Щеки Джайлза залил румянец, и Лайза успела заметить странный блеск, вспыхнувший на мгновение в его глазах, прежде чем он успел наклонить голову.
– Конечно, не могу отрицать – меня до некоторой степени интересуют его дела. Когда в разговоре всплывает его имя, я… я невольно прислушиваюсь.
Лайза в возбуждении быстро обмахивалась веером.
– Я не понимаю, почему вас так интересует Чад Локридж.
Джайлз улыбнулся, но ничего не ответил. Вместо этого он начал шутливо жаловаться на свои карты. Лайза обнаружила, что все ее мысли были теперь заняты бедственным финансовым положением Чада, не давая ей сосредоточиться на игре. Она с досадой отмахнулась от мотылька, кружившего у ее щеки.
– Да-а, это все равно что сидеть в саду. Я знаю, если бы все было закрыто, стояла бы невыносимая духота, но леди Вудкросс нашла компромиссное решение. Одного или двух открытых окон до пола вполне достаточно. Однако, – она встала из-за стола, – настало время для музыки. Как я поняла, гвоздем сегодняшнего вечера леди Вудкросс выбрала молодого мистера Грубера. Я слышала, он очень хороший пианист.
Джайлз пошел вслед за ней из комнаты, и они расстались у входа в зал. Пока Лайза пробиралась сквозь толпу гостей, она с удивлением обнаружила, что Чарити поглощена беседой с Чадом. Оба они как раз входили в дом из сада, и по выражению лица Чада Лайза заключила, что они вели долгий и серьезный разговор. Чарити смотрела ему в лицо широко раскрытыми и умоляющими глазами.
«Господи, а это еще что такое?» – подумала Лайза. Она стала следить за ними, но вскоре они затерялись в толпе, двигающейся по залу, как вода в озере.
Лайза прошла в золоченую гостиную леди Вудкросс и почти упала в удобное кресло. Она сидела, не шелохнувшись, не в силах отогнать мысли о Чаде и его финансовых трудностях, и воспоминание о его презрительном взгляде в ту минуту, когда она позволила Джайлзу поцелуй – да еще и в таком месте, у всех на виду, преследовало ее, причиняя невыносимую боль. Что он мог подумать о ней?
Гости стали постепенно покидать зал, мысли Лайзы потекли в ином направлении. В конце концов, она не сделала ничего плохого. И какая разница, что подумал Чад? Он для нее – ничто. Его мнение ровным счетом ничего не значит. Пусть себе думает, что ему угодно.
Подбодрив себя столь решительными выводами, она встала и вышла из гостиной.
Дойдя до зала, Лайза столкнулась с матерью, мило болтавшей в кругу друзей. Та поманила к себе дочь. С милой улыбкой Лайза присоединилась к ним, и несколько минут пролетели в оживленном обсуждении самых свежих слухов. Незаметно обежав зал взглядом, она не выявила никаких признаков Чада и почти с облегчением подумала, что он уже уехал домой. Она слушала со скучающим видом, слегка забавляясь скандальной историей, которую рассказывал им один из друзей матери, когда почувствовала легкое прикосновение к спине, сопровожденное мягким голосом:
– Прошу прощения…
Она оглянулась и, к своему удивлению, увидела Джона Вэстона, пытавшегося пробраться сквозь маленький кружок к небольшому коридору, который вел к целому ряду закрытых комнат.
Вспомнив свой недавний почти язвительный разговор с Чарити, она приветствовала молодого человека с большей теплотой, чем обычно.
Лайза стала вглядываться в темноту коридора.
– Куда вы идете, мистер Вэстон? Если вы ищете комнату для игры в карты, вам нужно идти совсем не сюда. И, как я поняла, шарады разгадывают в маленькой гостиной – внизу, по коридору, слева от статуи Адониса.
– Ах нет!
Удивленная и озадаченная Лайза смотрела, как щеки его заливает густая краска.
– Вообще-то я… я ищу… я имею в виду…
Его несвязное объяснение было прервано странными, быстро заглохшими звуками, донесшимися из-за одной из закрытых дверей, выходивших в темный коридор. Они почти мгновенно возобновились – теперь к ним прибавился еще и высокий женский голос, сопровождавшийся разными непонятными хлопающими звуками, возней, в комнате за этой самой дверью что-то происходило.
Джон заметно побледнел и, когда другие гости столпились неподалеку, в удивлении глядя друг на друга, поспешил в глубь коридора. Лайза, а за нею и ее мать мгновенно устремились за ним; и поэтому, когда он резко распахнул дверь, из-за которой доносились звуки, они ясно увидели причину переполоха. В комнате, уставленной книжными шкафами, было несколько удобных кожаных кресел и кушеток. И на одной из них лежала Чарити – во весь рост. Ее платье было в беспорядке, волосы растрепались и падали на плечи взбитой волной. Поверх нее лежал Чад Локридж.