Вернуть сына
Шрифт:
Остановила свой выбор на небольшой бесшумной развивающей штуке. Странное чувство – я ведь впервые что-то покупаю сыну. Так получилось – сначала не до того было, потом Марьям стала приносить пакетами детские вещи и прочее. А уже месяца через три мой депрессивно-тревожный синдром заметно дал о себе знать. Примерно в этот же момент Дамир стал пропадать вечерами и ночами. Уже и не помню – это ли было причиной нервного обострения или лишь усилило психологические последствия родов. Но в общем, я, наконец-то, купила что-то для собственного ребенка. И это здорово!
3 Мия
Дождалась
– И что тебе вчера нужно было от Дамира? – процедила она сквозь зубы, строя угрожающую гримасу.
От Дамира? Как фамильярно… Интересно, он в курсе, что горничная его так называет?
– Не твое дело, – не осталась в долгу я.
– Послушай, милочка, – девица сделала еще один шаг вперед, и мне даже физически стало некомфортно. – Место в его постели занято. Даже не думай подвинуть меня.
И глаза горят такой злобой…
– А то что? – буквально шиплю ей в лицо.
– Ничего хорошего. Ты здесь новенькая, можешь и не удержаться на работе…
Понятно, она понятия не имеет, кто я. И это даже хорошо.
– Ты мне угрожаешь? Может, стоит рассказать Тамаре? Или сразу Дамиру?
– Давай, пожалуйся ему, и он сразу же выставит тебя вон, – она крупно заблуждается или просто блефует. – В общем, я тебя предупредила. Держись он него подальше.
Хотелось рассмеяться в голос и сообщить этой самоуверенной курице, что она ровным счетом ничего не значит для Шакирова. Так же, как и толпа других девушек. Но я не стала этого делать, просто неприязненно улыбнулась ей и продолжила одеваться – Тамара вряд ли похвалит, что вожусь так долго.
К комнате сына я подходила практически на цыпочках. Было и радостно, и страшно. Вряд ли малыш узнает меня – шесть месяцев для него огромный срок. Для моего материнского сердца тоже, но тогда я думала, что так будет лучше. И психотерапевт это подтвердила. Сейчас мы часто проговариваем мое чувство вины, щедро поддерживаемое упреками Дамира. В сущности, он прав – я ушла, оставила сына. Но Шакиров не побывал в моей шкуре, не знает, как сильно мне порой хотелось выйти в окно. От его безразличия, грубости, измен. В какой-то момент я осознала, что смотрю на сынишку и виню во всем его – ведь до беременности между мной и Дамиром все было прекрасно. Именно в этот моменты я сказала себе: «Стоп!». Но одно дело разумные доводы и другое – то, что на сердце было. Целых полгода понадобилось, что разобраться в себе, разложить по полочкам и принять важные решения. Теперь, наконец-то, я могу спокойно приблизиться к своему ребенку и не смотреть на него, как на источник бед.
В детской с Тимом была Марьям. Она посмотрела на меня своим фирменным тяжелым взглядом. Ничего
Потом Марьям ушла и я, наконец-то, смогла насмотреться вдоволь на Тимку. Убедившись, что сынок спит, отлучилась в ванную и хорошенько помыла принесенную игрушку. Вытерла и, вернувшись в детскую, положила развивающую штуковину в кроватку. Будто так и было, а я ни при чем. Самой гадко от подобного, но ничего не поделаешь – няньки хозяйским детям подарки не таскают.
Тим проснулся минут через сорок. Завозился, захныкал. Осторожно взяла его на руки, посмотрела в ясные глазки. И вроде все в мельчайших деталях рассмотрела уже – а нет, хочется и дальше искать свои черты на маленьком личике. Но понять на меня ли похож не могу – слишком маленький еще. А вот глаза точно как у отца – светло-серые до прозрачности. И холодные словно зимнее небо.
Думала, заплачет, увидев незнакомого человека, но нет – какое-то время тоже разглядывал меня. Потом закряхтел, заелозил на руках. Потрогала памперс – ясно все, нужно сменить. С этим я справилась быстро – изменился только размер подгузников, остальной процесс остался без изменений. После переодевания Тим и вовсе заулыбался и заагукал. Вручила ему игрушку – заинтересовался ненадолго. Попытался погрызть, облизать, разобрать – с умилением за ним наблюдала. Какой же он замечательный – уже и не пойму, как жила без него все это время.
Тамара лично принесла ужин для Тима. Уверена, что это Марьям попросила меня проконтролировать. Тем более она не ушла сразу, а дождалась, пока я покормила сына. Не слишком приятно было ее присутствие, но правила здесь устанавливаю не я.
– Через полчаса идите гулять, – велела она, забрала грязную посуду и ушла.
Отлично! С удовольствием погуляю с сыном перед сном. Может, он и уснет на улице – тогда я смогу подольше побыть с ним. Пока кто-нибудь не вспомнит о нас и не прогонит меня. Надеюсь, только до завтра. Потому что как вытерпеть дольше без общения с Тимом я не представляю…
На улице было довольно прохладно по местным меркам. Я зябко куталась в легкое пальто и постоянно поправляла одеяло Тима. Он брыкался, издавал всевозможные смешные звуки и категорически не выглядел сонным. Задумалась, как мало, в сущности, я знаю о нем. Вот во сколько он обычно засыпает? И насколько легко? А когда просыпается? Какую еду больше любит? Да много еще чего… И ведь даже не спросила, когда укладывать. Ладно, думаю, сам уснет, когда пора будет – пока же просто катаю коляску вокруг дома. И никак не могу перестать брать сына на руки каждые пятнадцать минут… Какая же это радость тискать его, целовать, прижимать к себе. Радует, что Тим вроде бы не возражает против такого близкого контакта – не ревет, не отталкивает, не замирает в недоумении. Вряд ли узнал, но может, почувствовал.