Вернуть вчера

Чандлер Бертрам

– Справочная космопорта слушает. Чем я могу помочь вам, сэр?

– Чего это ты там еще затеял?
– раздался со стороны кровати недовольный, сонный голос.

Но я не обратил на это никакого внимания.

– Меня интересует "Молния", - сказал я.
– Она уже стартовала?

– Разумеется, сэр. В 08:30. Старт задержался на полчаса.

– Спасибо, - пробормотал я и положил трубку.

– Ну что, ты уже кончил?
– поинтересовался все-тот же ворчливый голос из-под одеяла.

Но

мне и этого было мало.

Я набрал другую комбинацию цифр, оказываясь лицом к лицу с другой привлекательной девушкой. Она, подобно красавице из справочной службы космопорта, тоже была блондинкой, но в отличие от нее оказалась более привычной к общению с не вполне одетыми абонентами. Или же, возможно, у нее были более либеральные взгляды на жизнь.

– Коммутатор, - откликнулась она на мой вызов.
– Доброе утро, сэр.

– И совсем не доброе.

– У вас неприятности, сэо?

– Да. Вы ведете регистрацию всех утренних звонков?

– Да, сэр.

– Вы звонили по номеру..., - я взглянул на укрепленную рядом с клавиатурой карточку и продиктовал номер, - сегодня в 05:30 утра?

– Одну минуту, сэр. Не вешайте трубку.
– Она опустила глаза, сосредоточенно углубляясь в лежащие перед ней записи.
– Да, сэр. Звонок по этому номеру был. Абонент ответил.

– Благодарю вас.

– А теперь ты дашь мне поспать спокойно?
– холодно спросила Илона.

– Нет!
– рявкнул я в ответ.

Я подскочил к кровати и сдернул с нее легкие покрывала. Она села, гневно глядя на меня. Она была красива, но эта ее красота казалась неуловимой. Женщина, как женщина, вроде бы все при ней - ноги, руки, грудь...
– однако при кажущемся эстетическом соответствии все это было лишено подлинного смысла. Во всяком случае, я уже начинал ненавидеть ее.

– Ты хоть имеешь представление о том, что произошло?
– продолжал разоряться я.

Она страдальчески поморщилась.

– Пожалуйста, потише. Ты не у себя на корабле, а тут орать не надо.

– Я уже никогда больше не попаду на корабль, - ответил на это я.

– Это почему же?
– равнодушно спросила она.

– Я опоздал к старту, а тебе прекрасно известно, что это означает.

Услышав это она заметно оживилась. Снова натянула на себя одеяло, а затем безучастным тоном повторила мои слова:

– Ты опоздал к старту...

– Да. Черт возьми, Илона, что случилось этой ночью?

Она рассмеялась.

– Тебе лучше знать. Ты тоже принимал в этом самое активное участие.

– Но что случилось? Я же сам позвонил на коммутатор и попросил их перезвонить сюда в половине шестого утра. У меня должно было остаться достаточно времени, чтобы добраться до космопорта. Я позвонил туда только что, и дежурная уверяет, что они звонили сюда, и что абонент ответил.

Она снова рассмеялась.

–

Как странно, дорогой. Кажется, я начинаю припоминать свой странный сон о том, как будто зазвонил телефон, и мне пришлось встать, чтобы ответить на звонок.

– Черт возьми!
– выругался я.
– Это очень серьезно. Неужели ты сама не понимаешь, что ты натворила?

– А при чем тут я?
– возразила она.
– Не забывай, что это была твоя мысль подзаправиться эйфорином, хотя я и предупреждала тебя о возможных последствиях.

– Но ты же уверяла, что уже принимала снадобье так много раз, что у тебя выработался иммунитет к его побочным действиям.

– Да неужели? Но вообще-то я уже так давно не была дома, а все мои запасы как раз и остались там. К тому же я слышала, что в таких случаях иммунитет постепенно ослабевает, и если человек потом снова решает употребить зелье, то переносит его даже еще хуже, чем тот, кто пробует эйфорин впервые в жизни. Выходит, что я и в самом деле встала и ответила на звонок.

– Илона, положение очень серьезное.

Она снова начала было смеяться, но затем передумала.

– Пойди в ванную, - велела она мне.
– Там в шкафчике стоит пузырек с анти-эйфорином. Принеси мне его и захвати заодно стакан воды.

Я покорно отправился в ванную комнату и без особого труда разыскал пузырек с лекарством. Возвратившись обратно в спальню, я застал ее стоящей обнаженной перед большим окном, нежась в лучах пригревающего солнца.

– Единственный мой верный любовник - это солнце..., - блаженно пробормотала она, поворачиваясь ко мне.

Я глядел на нее в упор.

– Вот твой пузырек.

В ответ она лишь обреченно вздохнула.

– А это обязательно?

Я же тем временем уже начал тайно желать, чтобы действие наркотика длилось вечно, а горькое протрезвление не наступало бы никогда.

– Ну так что мне с этим делать?
– спросил я.

Она ехидно усмехнулась в ответ.

– К сожалению, я слишком хорошо воспитана, что бы дать тебе исчерпывающий ответ на этот вопрос.
– А затем добавила.
– Но если уж ты настаиваешь, то капни в стакан три капли.

Я все сделал, как было сказано, и протянул ей бокал. Она поднесла его к губам, осушила залпом и слега поежилась. Затем выпустила из рук стакан, поспешно подошла к стулу, на спинке которого висел ее халат, и торопливо накинула его на плечи. Тяжелый черный материал скрывал ее тело от шеи до самых щиколоток. Лицо над наглухо застегнутым воротом казалось бледным и суровым.

– Одевайся, - приказала она.
– И уходи отсюда.

И лишь тогда я вспомнил о том, что сам еще совершенно не одет, и разыскав свои брюки и рубашку, принялся торопливо натягивать их, повернувшись к ней спиной. Когда все было в порядке, я снова обернулся.